Книга еретиков - [15]

И как Бог, Причина всего, единственно безначален ( ἄναρχος), так Сын, вне времени ( ἀχρἀνως) рожденный от Отца, и прежде веков сотворенный, и положенный в основание ( θεμελιωθεὶς), не был, пока не рожден, но вне времени рожденный прежде всего один есть от Отца. Ибо Он не вечен, или не совечен, или не сонерожден со Отцом; и не вкупе со Отцом имеет бытие, как отношение( τἀ πρὀς τι)[66], что утверждают иные, вводя два нерожденных начала; напротив того, Бог есть как Монада и начало всего, так же и до всего, а потому и до Сына, как мы научены этому тобою, проповедавшим среди церкви. Поскольку [Сын] от Бога имеет бытие, от Бога преданы Ему и слава, и жизнь, и все, поскольку Бог Его начало. Ибо начальствует над Ним, как Бог Его и сущий прежде Его. Если же сказанное: «из Него» (Рим 11: 36), «из чрева» (Пс. 109: 3), «исшел от Отца и иду ко Отцу» (Ин. 16: 28) иными разумеется так, что Сын есть часть единосущного и исторжение, то Отец будет, согласно им, сложным( σὐνθετος), делимым( διαιρετὁς), изменяемым; бесплотный Бог, вследствие положения их, потерпит все сообразное телу.

Афанасий Александрийский.Послание к брату Серапиону (о смерти Ария) [67]

Афанасий брату и сослужителю Серапиону желает о Господе радоваться. Прочел я писанное твоим благоговением, где убеждаешь меня известить тебя и о касающемся до меня, и о настоящих событиях, и о нечестивейшей ереси ариан, за которую потерпел я все это, также о том, какой конец жизни имел Арий. Из трех этих требований два исполнил я охотно и послал к твоему благочестию писанное мною к монахам, потому что из этого можешь узнать касающееся и до меня, и до ереси. Писать же о последнем, то есть о смерти, долго не решался я, опасаясь, чтобы не подумал кто, будто бы насмехаюсь над смертью человека сего. Но Поелику – при бывшем у вас рассуждении об ереси, вопрос остановился на том, вступив ли в общение с Церковью, кончил жизнь Арий, – повествованием о смерти как бы решается этот вопрос, то по необходимости принял я на себя труд рассказать об этом, рассуждая, что сделать это известным значит то же, что заставить наконец молчать охотников до спора. Ибо, как думаю, узнав о чуде, бывшем при смерти, и сами предлагавшие прежде вопросы не осмелятся сомневаться в том, что богоненавистна арианская ересь.

Меня не было в Константинополе, когда Арий кончил жизнь, но был там пресвитер Макарий, и я слышал, что им было рассказано. Арий, по настоянию Евсевиевых приверженцев, призван был царем Константином, и, когда явился, царь спросил его: содержит ли он веру вселенской Церкви? Арий поклялся, что верует право, и подал письменное исповедание веры, не сказав в нем, за что извергнут был из Церкви епископом Александром, и вместе прикрываясь изречениями Писания. Посему, когда клятвенно подтвердил, что не держался тех мыслей, за которые изверг его Александр[68], тогда царь отпустил его, сказав: «Если вера твоя правая, то хорошо сделал, что поклялся. Если же вера твоя нечестива и ты поклялся, то Бог по клятве твоей будет судить дело твое». Когда же, таким образом, вышел он от царя, Евсевиевы приверженцы хотели ввести его в церковь, с обыкновенным для них насилием. Но Константинопольский епископ, блаженной памяти Александр, воспротивился этому, говоря, что изобретателя ереси не должно принимать в общение. Наконец Евсевиевы приверженцы стали говорить с угрозою: «Как без вашего соизволения сделали мы, что царь призвал его к себе, так и наутро – хотя и не будет на это согласия твоего – Арий будет с нами присутствовать при богослужении в этой церкви». День же, когда говорили это, был субботний.

Епископ Александр, выслушав это и весьма опечалившись, входит в церковь, воздевает руки к Богу, заливается слезами и, повергшись на лице свое в святилище, простертый на полу, молится. С ним был и Макарий, вместе молился и выслушал произносимые им слова. Молитва епископа заключалась в этих двух прошениях: «Если Арий наутро будет с нами при богослужении, то разреши меня, раба Твоего, и вместе с нечестивым не погуби благочестивого. А если щадишь Церковь Свою (знаю же, что пощадишь ее), то призри на слова Евсевиевых приверженцев и наследия Твоего не предай на истребление и поругание; изми от нас Ария, чтобы, когда войдет он в церковь, не казалось, что входит с ним и ересь, и нечестие не было уже признаваемо благочестием». Так молился епископ и с великою заботою вышел из храма. И случилось нечто чудное и необычайное. Когда Евсевиевы приверженцы делали угрозы, тогда епископ молился, Арий же твердо полагался на Евсевиевых сообщников. И, много суесловив, идет он в нечистое место для удовлетворения нужды и внезапно, по Писанию, «ниц быв, проседесе посреде»[69], немедленно упав, испускает дух, лишается вдруг и того и другого, и общения с Церковью и жизни.

Таков был конец Ариев, и Евсевиевы сообщники с великим стыдом предали погребению своего соумышленника. А блаженной памяти Александр, при радовании Церкви, совершил богослужение благочестно и православно, со всеми братиями молясь и торжественно славя Бога, не потому, что радовался смерти – (да не будет сего! ибо всем «человекам лежит единою умрети»