Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае - [25]

Как водится, при первой встрече Бао Нин устроил ему допрос: поинтересовался, откуда он родом, как зовут. Вэй обстоятельно ответил на все его вопросы.

— А когда подверг себя «очищению»? — спросил главарь нищенствующих скопцов.

— Еще в малом возрасте, — схитрил Вэй. — Не помню точно, сколько было мне тогда лет, поскольку родители умерли рано. — Вэй тем самым сумел избежать дальнейших неприятных расспросов.

Ватага бродячих побирушек в честь нового собрата устроила в складчину пирушку с мясными и рыбными кушаньями и, понятно, доброй выпивкой. Для своей трапезы они нашли вполне подходящее место: ветхое строение, стоявшее в месте отдаленном и убогом. Скопцы скинули свои нищенские лохмотья и облачились в чистые опрятные одежды. Бродяг охватило радостное возбуждение. Одни горланили песни, другие дули в дудки, третьи просто дурачились. Ну, а когда выпили по три чарки, они разошлись вовсю!

— Эй, вы! — вдруг гаркнул вожак Бао Нин. — Ваши песни устарели, слушать их тошно! Если кто споет какую-то новенькую песню, мы все выпьем по большой чарке вина!

Участники пирушки переглянулись, не зная, что ответить вожаку. Кто-то предложил:

— В нашу шайку вступил новенький — почтенный Вэй. Он у нас большой забавник, значит, и петь мастак!

— Если он у нас новенький, откуда вам знать, что он забавник и певец? — удивился Бао.

Какой-то остряк крикнул:

— Если он не забавник, откуда у него чирьи да язвы от ветротекучих[96] забав?

Все громко захохотали. Вэй охотно согласился показать свое певческое искусство.

— Я вам сейчас сыграю на пипе и спою песенку на мотив «Горного барашка». — И он запел:

Тяжелую дверь затворив,

Я смотрю один на луну.

Как досадно: талантливый муж

Нынешней ночью совсем одинок.

Я — как тот одинокий феникс,

Кто чудес деянья творил.

Станом своим я бесподобен,

Но тлен, увы, коснулся меня.

Чуден мой лик,

Но стал он желтым, худым.

В жизни моей были одни расставанья,

Немало счастливых встреч.

Впустую потрачено время,

В праздном безделье прошло.

Порой кого-нибудь встречу случайно,

В голове рождается мысль:

Непременно надо убить.

Отчего сия мысль — понять не могу.

И печаль моя несказанно,

Я — как тот надломленный лотос,

Что через десять иль боле шагов

Все равно на землю падет.

Ведь то, что испорчено вдруг,

Должно склониться к земле.

Но, возможно, вершок нежных чувств

Завяжется в сотни узлов.

— Великолепно! — раздались со всех сторон крики.

— Отменно! — похвалил Бао Нин. Певцу поднесли большую чарку вина, которую он осушил, а вместе с ним выпили и все остальные. Главарю нищей братии это вино показалось не слишком крепким, и тогда Вэй предложил:

— Есть один способ, как можно его исправить! Дайте-ка мне нож!

— А при чем тут нож? — удивился Бао.

— Отсеку от этого вина водяной дух — вот и все!

— Здорово придумал! — вскричал кто-то из скопцов. Раздался всеобщий хохот. — Превосходно! Ну и шутник этот Вэй. А ну-ка, расскажи нам, как ты это собираешься сделать, мы послушаем!

— Извольте, я расскажу, но сначала влейте в себя по чарке вина!

— Выпьем, выпьем! — раздались голоса. — Вот здорово!

Вэй Цзиньчжун приступил к рассказу.

— Жила-была одна семья, в которой были одна молодуха и одна невестка. И вот молодуха вдруг пожелала стать грамотейкой. По любому поводу кричит: «Мяо, мяо!», что значит «Превосходно!» Однажды в доме появился зять. Невестка решила ночью подслушать, что произойдет в комнате молодоженов. Слушала она слушала, но так ничего и не услышала — все было тихо. Утром женщины спросили молодую: «Эй ты, грамотейка! Раньше по любому поводу ты кричала „Мяо!“, а нынче ночью словно в рот воды набрала. Почему?» А молодуха им отвечает: «Так было „мяо“, что я слова вымолвить не могла!»

Раздался оглушительный хохот, а кто-то даже захлопал в ладоши.

— Отличный анекдот! Здорово нас повеселил новичок — этакую радость доставил!

Остряк, который до этого бросил шутку, крикнул:

— Это верно, радость-то он доставил нам, а не себе самому, «хвост петушиный»[97] он себе не оставил — где-то потерял!

— Несчастливые словеса говоришь! — загрохотал Бао Нин. — Штрафуем тебя на большую чарку. Поднесите и нашему новенькому — Вэю! Пускай они оба выпьют!

Понятно, никто из них роптать не стал. В этот день все получили от трапезы большое удовольствие, так как напились допьяна. Надо сказать, что с этого самого дня все прониклись к Вэй Цзиньчжуну большой симпатией, но пока мы говорить об этом не будем. Как-то Вэй забрел на постоялый двор, где собрался попросить милостыню у проезжих купцов, которые здесь остановились. Хозяин, почуяв зловоние, которое исходило от нищего бродяги, рявкнул:

— Эй ты, бандит, корень блуда! Ты что, не знаешь, где просить милостыню? Вместо того, чтобы идти в большую лавку или торговый ряд, ты приперся ко мне попрошайничать! Тебе здесь все равно никто не подаст! А ну проваливай!

Вэй Цзиньчжун, уверенный в поддержке нишей братии, решил показать свой истинный нрав. Он вытаращил от ярости глаза, сжал кулаки и обрушился на хозяина с бранью. Он даже попытался было ворваться во внутренний двор. От резких движений его ветхая одежда вконец разорвалась, и часть лохмотьев упала на землю, тем самым обнажив тело, сплошь покрытое чирьями. Так получилось, что среди постояльцев находился один гадатель-физиогномист по имени Тао Сюань, что значит Темный Тао