Книга чудес, или Несколько маловероятных историй - [9]

Шрифт
Интервал

Это знал он, но этого не знала она.

— Здравствуйте, Катенька, — сказал Шурик Петров, — я так соскучился, я не видел вас целую неделю.

— Почему вы меня не видели, — спросила она, — если каждый вечер мы с вами ходим в парк культуры и отдыха слушать соловьев?

— Нет, Катенька, — сказал он, — вы ошиблись. Я еще ни разу не ходил с вами в парк культуры и отдыха. Но сегодня, если только вы согласитесь, я готов слушать соловьев хоть всю ночь.

— Ну что ж, — сказала она, — когда кончатся танцы, можно пойти и послушать соловьев.

Так они разговаривали, танцуя вальс, фокстрот и польку, а как только кончились танцы, Шурик Петров поспешил в гардероб, чтобы раньше других получить свою шляпу. Но когда он получил свою шляпу, то увидел, что Катенька уже выходит на улицу с белокурым, ясноглазым пареньком в синем костюме, желтых ботинках и фетровой шляпе.

— Постойте, Катенька! — закричал Шурик Петров. — Вы обещали пойти со мной, а уходите с кем-то другим!

— Почему же с другим? — удивилась она. — Я ухожу с вами.

— Как же со мной? — сказал он, чуть не плача. — Ведь я вот где, а он — это вовсе не я.

И тот паренек подтвердил:

— Конечно, я — это не ты.

— Вот видите, — сказал Шурик Петров. — Он сам говорит, что он — это не я. А кто вас пригласил пойти слушать соловьев?

— Я пригласил, — сказал паренек.

— Нет, я пригласил, — сказал Шурик Петров.

И пока они спорили, вокруг них собрались все другие пареньки с нашей улицы и сказали:

— Да хватит вам спорить. Твоя как фамилия?

— Александр Петров, — сказал Шурик Петров.

— А твоя?

— Петр Александров, — сказал паренек.

— Это кто Петр Александров? — спросила Катенька. — Разве ты Петр Александров? — спросила она у паренька. — Это ты Петр Александров, — сказала она Шурику.

— Нет, я Александр Петров, — сказал Шурик Петров.

— А ну, предъяви паспорт, — потребовали пареньки.

Но пока он искал паспорт, другой паренек увел красавицу Катеньку, и, когда Шурик Петров мрачно сказал, что он не взял с собой паспорта, возле него уже не было Катеньки, а были только славные пареньки с нашей улицы.

— Ну, чего нос повесил? — дружелюбно сказали они. — Выше голову, Петр Александров! Давай пошли домой.

— Я не Петр Александров, — сказал Шурик Петров, — я Александр Петров.

— Брось вкручивать! — сказали они. — Вон где Александр Петров! Его уже и след простыл. Он уже, наверное, целуется с Катенькой в парке. А ты — Петр Александров, так что унывать у тебя, брат, нет никаких причин.

— Как же нет причин, — воскликнул Шурик Петров, — когда я теперь не знаю, кто я?

— Ну и чудак! — сказали пареньки с нашей улицы. — А на что же милиция? В милиции, брат, установят твою личность в два счета. А ну пошли в милицию!

И вышли на площадь.

А на площади в этот час было много народу, — казалось, будто все юноши и девушки, сколько их есть в городе, пришли в эту теплую ночь на площадь к Дому культуры, где желтые фонари трепетали в зеленой листве деревьев.

Одни возвращались с танцев, другие — из театра, третьи были в кино, четвертые — просто так, неторопливо гуляли среди веселого и пестрого потока. Все были различно одеты, смеялись разными голосами, напевали разные песни и уже издали узнавали друг друга, потому что каждый отличался от всех и все отличались от каждого.

Только пареньки с нашей улицы были все как один. И все как один они шли в милицию, чтобы одного отличить от всех.

И вся площадь потешалась над ними.


Пирог с капустой

Стоит мне проглотить кусочек пирога с капустой, как сразу вспоминается отрочество, общежитие и далекий, как небо, потолок с тремя крылатыми и пухлыми амурами. Между ними восседала величественная особа, чуть прикрытая голубой прозрачной рубашкой. За ее громадные размеры и важную осанку мы ее прозвали тетей Настей, как звали нашу усатую повариху, которая пекла такой пирог с капустой, что просто вспомнить о нем невозможно без душевного волнения.

Что это был за пирог с капустой! Пышный, мягкий, сдобный, с золотистой корочкой, рассыпавшейся раньше, чем прикоснешься к ней зубами, с душистой и сочной капустой, которая таяла во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.

Мы так его любили, что нам ничего другого не надо было: ни супа, ни каши, ни котлет, ни чаю.

И когда мы съедали свой кусок пирога с капустой, то даже наш долговязый тихоня и скромник Петя Коржик, вставая из-за стола, говорил мечтательно и проникновенно:

— Ну и пирог был сегодня, ребята! — и его нежные уши пламенели от удовольствия.

А умный Миша, который умел объяснить всё на свете, изрекал:

— Всё ясно, товарищи! Пирог с капустой наиболее соответствует разносторонним потребностям наших молодых организмов.

А горячий и восторженный красавчик Витя восклицал, ероша свои белокурые волосы:

— Если я стану когда-нибудь знаменитостью, братцы, я буду три раза в день есть пирог с капустой. Три раза в день — на завтрак, обед и ужин!

А глупый Ванечка, слушая это, облизывал свои ленивые губы и произносил:

— Хе!

И это могло означать что угодно.

Каждый раз, встречая нашу усатую повариху в кухне, кладовке или в коридоре, красавчик Витя становился перед ней на одно колено, как Ромео перед Джульеттой, и протягивал руки.

— Тетя Настя! — говорил он. — Испеките завтра пирог с капустой!


Еще от автора Давид Яковлевич Дар
Господин Гориллиус

В книгу вошел фантастический антифашистский памфлет ленинградского писателя и известного наставника и покровителя неофициальных литераторов Д. Я. Дара «Господин Гориллиус» (1941), написанный и изданный в первые месяцы войны.


Богиня Дуня и другие невероятные истории

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.