– Гони! – заорал на оцепеневшего возницу Эрет, а сидящий рядом воин с силой пихнул парня в бок.
Фургон сдвинулся с места, но далеко не уехал. Несколько стрел вонзилось в бок правой лошади. Несчастное животное, взвизгнув, поднялось на дыбы и, обрывая постромки, рухнуло в снег. Недолго прожила и вторая…
Горцы перестали осыпать стрелами людей и теперь смертоносный дождь обрушился на неповинных животных. Одна за другой были убиты все лошади, а воины Аль Браско заняли круговую оборону вокруг фургона. Возница попытался заползти под повозку, но не успел. Какой-то горец заметил мальчишку и, пустив стрелу вертикально, пригвоздил его к земле. Бедняга лишь дернулся и судорожно сжал худые пальцы в кулаки, словно пытался удержаться на земле.
Эрет сбросил тяжелый плащ, обнажил меч и стал рядом с Фалконом, стараясь не глядеть в его сторону.
Горцев при ближайшем рассмотрении оказалось не так уж и много – может, десятка четыре. Во всяком случае, не больше. Они прекратили стрелять и, вытащив из ножен сабли, со звериным воем ринулись вниз. Около десятка осталось наверху, прикрывать нападающим спины.
Щелкнули арбалеты и два тела остались лежать на каменной россыпи. Времени перезарядить оружие не было, и в ход пошли мечи.
Как и в любом бое, ничего возвышенно-романтичного в завязавшейся схватке не наблюдалось. Только кровь…
Нападающие сразу понесли ощутимые потери. Их сабли были короче клинков наемников, и, прежде чем горцы вступили в ближний бой, пяток их сотоварищей окрасил своей кровью грязноватый снег.
Эрету первое время казалось, что защитники фургона даже смогут выстоять. Его широкий клинок отбрасывал легкие сабли, ловил врагов на контрвыпадах и крушил тела, прикрытые только звериным мехом, а разве это защита… К его ногам упал третий противник, разрубленный от плеча до пояса одним хорошим ударом. Рядом вскрикнул Фалкон, навалился на стенку фургона. Эрет с ужасом увидел красную тонкую полосу на его шее, из которой быстро-быстро потекла кровь. Бывший начальник стражи, закатив глаза, булькнул и съехал в снег.
Купец выкрикнул что-то нечленораздельное и снес его убийце голову. Только сейчас он заметил, что остался в одиночестве. Еще два мертвых тела в белых плащах плавали в собственной крови перед Эретом остались лишь восемь хрипло дышащих горцев, которые начала медленно окружать его. Выругавшись, он атаковал, выпустил кишки одному и побежал, пока остальные не опомнились, вокруг фургона.
Два трупа и десяток горцев – вот и все, что ждало его там.
«Все», – устало подумал Эрет.
Меч купца взметнулся вверх, к правой щеке. С диким ревом на оцепеневших жителей Кезанкии набросился безумец… Горцы тоже люди. Хоть и дикие и кровожадные. Они боялись демонов и знали, что человек обуянный «боевым бешенством» становится одержим злыми силами, каковые придают ему неуязвимость и сметающую все на своем пути темную безрассудную ярость. А когда один купец, пусть и могучий как медведь, четырьмя ударами сделал четырех их товарищей холодными изуродованными трупами, они не выдержали и побежали в разные стороны.
У лучников нервы оказались крепче. Сразу три стрелы прошили кольчугу и живот Эрета. Ноги сразу ослушались, могучий купец неловко плюхнулся в снег и оперся спиной о колесо фургона. Еще две стрелы клюнули его в грудь. Эрет только усмехнулся и плюнул кровью. Наверное, поэтому у стрелка дрогнула рука и третья стрела лишь оцарапала шею купца. Но и без этого он был смертельно ранен.
Горцы несмело начали спускаться. Кто-то осторожно выглядывал из-за фургона. Раненый пятью стрелами воин уже не казался опасным.
Самый храбрый – или самый безрассудный – из нападавших грубо схватил Эрета за волосы, рывком приподнял голову и остолбенел. На его смотрели живые, налитые кровью глаза. Меч ринулся вперед, с хрустом пронзая храбреца насквозь. Истошный вскрик, и мертвый горец валится на спину. Жуткая усмешка искажает бледные, помертвевшие губы.
Сверкнули на солнце узкие сабли, сверкнули и опустились. На месте Эрета, купца из Пайрогии, лежала изрубленная куча мяса, лишь отдаленно напоминающая человеческое тело.
Горцы, покончив с охраной, начали рыться в фургоне. Они безжалостно ломали ящики, разбрасывали прекрасную парчу и нежный шелк… Они явно не были простыми бандитами, они что-то искали.
Тем временем два мальчишки лет пятнадцати помогли спуститься с склону пожилому, седому мужчине, чью левую ногу ниже колена заменяла обструганная деревяшка. У широкого пояса человека покачивалась длинная тяжелая сабля с рубином в центре крестовины. Судя по почтению, с которым все поглядывали на старика, это был вождь или старейшина.
– Кейлаш, Кейлаш! Я нашел!
Из фургона с криком выпрыгнул молодой горец, сжимавший в руках сундучок красного дерева. Он со всех ног бросился к седому и, конечно же, споткнулся, рухнув всем телом на свою ношу. Бедняге не повезло. Удар что-то сдвинул внутри сундучка.
Негромко громыхнуло. Парень взвыл, над сундучком вспух огненный шар, который со свистом лопнул, распустив расширяющийся, словно волны от камешка, круг огня.
Кейлаш успел укрыться за валуном, да и то чудовищный жар едва не испепелил его. Меховая одежда и волосы начали тлеть. Один из поводырей старейшины горцев вспыхнул – плоть словно сдувало ветром…