Книга Блаженств - [16]
А джанки получился из него отменный: бессовестный, худой и сонный. Небрежный; гитара болталась у самых колен. Жена наконец-то выгнала его из дома, и он мог бы прийти к Агнии, но в те времена ему было не до нее. Где его носило, по каким флэтам он прятался от солнечного света, она не знала. Просто смирно ждала, и когда ей уже начинало казаться, что Женя разлюбил ее и больше не появится, он возникал у нее на пороге. Влажно улыбался, и по сезону от него пахло снегом или перегретым асфальтом. Обнимая, он придерживал голову Агнии, точно она была младенцем, и тихо раскачивался.
— Знаешь, я прочел у одного шведа, что даже ангелы в раю время от времени обламываются. Так нужно, чтобы им не прискучила божественная любовь[4].
Но нет, что угодно, кроме скуки, чувствовала Агния в его присутствии. Даже молча сидеть на скамейке, когда нет ни денег, ни сигарет и некуда податься, было совсем не скучно. Что уж говорить о репетициях в заплеванных подвалах и на протекающих чердаках, о пьяных рок-шабашах в клубах, о встречах с барыгами в грязных парадняках! Они бродили по улицам, и Женя постоянно что-то говорил, как радио, в основном чтобы развлечься самому. Его речь стала невнятной и гнусавой, как у всех опиушников, Агния почти не следила за ходом его мыслей. В этом речевом потоке ее сознание вертелось как щепка. Женя видел внимательное выражение ее лица и думал, что она его слушает; на самом деле она лишь искала глазами любимые черты, испытывала радость узнавания и искала вновь. Будто играла в сквош. Радость узнавания была главной радостью их любви, самой стабильной и безопасной.
Она так скромно и трогательно не желала другого счастья, так охотно соглашалась на ожидание, что порой на ее фоне Женя выглядел настоящим мерзавцем. Будто дикий зверь, прикопавший добычу в лесу, он возвращался проверить, на месте ли Агния, и ликовал, находя ее прежней.
Лидия, мать Агнии, работала в той же больнице, в соседнем отделении. Седая, одышливая, отяжелевшая, оплывшая жиром прожитых лет. Агнии нравилось рассматривать ее старые фото, она показывала их друзьям: «Смотри, какая красавица, это что-то! У нее глаза удивительные, темно-зеленые, но тут не видно». На самом деле удивительные глаза были у самой Агнии, такую оптику редко встретишь. Так же, как в иссохшем от джанка Жене она видела героя своих девичьих грез, в облике матери ей удавалось разглядеть зеленоглазую красавицу былых времен. Лидия отчитывала ее:
— Агнеся, ты слишком много пьешь. Где ты болтаешься по ночам? Опять со своим наркоманом?
— Мама, успокойся, все в порядке. Кто сказал тебе, что он наркоман?
— Не пудри мне мозги, я весь его хабитус вижу!
Агния психовала, но виду не показывала. Не хуже, чем Лидии, ей было известно, что Женя болен. В ней преступно столкнулись желание принять Женю целиком и полностью — и очевидная медицинская необходимость вычесть из его жизни наркотик. Измотанная этой внутренней борьбой, Агния сделалась пассивна. Она придумывала вялые оправдания своему бездействию. На самом деле ей просто нравилось быть ведомой всеохватной волей мужчины.
Когда Агния впервые увидала клип на песню «Summer Son», из ее глаз сами собой хлынули слезы. Сын Лета на экране щетинисто сиял белым светом, «he burns my skin»[5], — свидетельствовала героиня. Многие сотни игл должны были пронизать это необыкновенное существо, чтобы свет вырвался наружу. И Женя, хотелось верить Агнесе, прокалывал раз за разом свое тело не для того, чтобы вогнать кайф, а для того, чтобы выпустить свет — не желая держать его внутри, а может, от невозможности терпеть его избыток.
В конце концов, что могла сделать Агния с его болезнью? Она не хозяйка была его телу. Гладкое, поджарое, щедро обсыпанное родинками, Женино тело оказалось живучим. Все, с кем он начинал, уже лежали в могиле, а его самого смерть оставляла на сладкое. Так же, как Йоши.
Некоторым образом Йоши для меня мертв уже давно. Роль покойника я примеряла на него с тех самых пор, когда меня впервые ужаснула мысль о том, что я могу его потерять. Помню, когда он уже жил со мной, я все прикидывала, позволят ли мне его родные похоронить его самой. Я с ума сходила, представляя, что мне придется отдать его тело жене и приходить с ним проститься в чужой дом. Обладать мертвым телом любимого казалось мне намного более почетным, чем обладать им живым. Я боялась, что смерть застигнет его на чужбине, во время гастролей, что некому будет сообщить мне и его похоронят без меня.
Я думала, мне придется извещать о его кончине его мать. Воображала, как она приедет ко мне, чтобы его оплакать, — сухая моложавая женщина с брезгливым усталым лицом, которую я видела только однажды. (Я хранила в памяти ее адрес: он всегда забывал поздравить ее с днем рождения и Новым годом, а я помнила и слала телеграммы от его имени. Пока однажды из тщеславия не приписала рядом и свое. Был скандал. Оказывается, несколько лет он скрывал от матери, что мы вместе.) Хотела возвыситься над ней, над ними всеми, потому что парадоксальным образом только в смерти он представлялся мне безраздельно моим. Милостиво впускать его женщин в свой дом, где он лежал бы в купленном мною гробу, чтобы они поняли, как опоздали со своей любовью, — вот о чем я мечтала. И знала — все они, каждая, примеряют на него его смерть.
Книга сказок «Арысь-поле» о том, чего нам всегда не хватает, — о любви. Это книга для тех, кто плывет, нигде не бросая якоря; для всех неприкаянных Божьих тварей. Удивительные красивые сказки, в которых девочки любят ангелов, совят и волчков; в которых девочки становятся ящерицами, рождественскими феями и незримыми источниками печали…
Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.
После смерти мужа героиня романа намерена сдержать слово, которое дала у постели умирающего. Чтобы сохранить уникальное поместье и продолжить род Гэлбрейтов (собственных детей у них не было), он взял с нее обещание выйти замуж за его племянника, который, согласно завещанию, имеет право на свою долю наследства лишь в случае женитьбы на молодой вдове. Герои встречаются, обсуждают условия завещания… и жизнь обоих круто меняется. Вступают в действие непредвиденные факторы, они и определяют развитие событий.
Зрители в восторге от популярного телешоу. Его красивая, остроумная, доброжелательная ведущая — кумир миллионов. Но что происходит с ней по ту сторону экрана?Неотразимую телезвезду изводит ревностью и бесконечными придирками надоевший муж?Значит, надо избавиться от благоверного раз и навсегда. Чтобы ничто не мешало наслаждаться жизнью.Чтобы наконец почувствовать себя не только успешной, но и счастливой.
Настоящая любовь требует величайшего самопожертвования. Чтобы уберечь любимого человека от мучительного разочарования, героиня берет на себя вину за то, чего никогда не совершала. В разлуке проходит несколько лет, и вот они встречаются снова. На этот раз их любовь побеждает все обиды, подозрения и сомнения, и герои романа наконец находят свое счастье.
Для Милдред Догэрти, героини романа, главным в отношениях двух любящих людей всегда была полная честность. И когда она поняла, что возлюбленный предал ее, она без раздумий порвала с ним. Но через несколько лет их дороги с Норманом Ллойдом снова пересеклись. И эта встреча заставила ее на многое взглянуть совсем по-другому.
Очаровательная талантливая балерина Люси находит свое счастье, встретив молодого успешного дипломата Джулиана. Однако его мать прикладывает все усилия, чтобы разлучить влюбленных. С необыкновенной изобретательностью она клевещет на Люси…
Они совершенно не подходят друг другу. Он преуспевающий адвокат, а у нее свое кафе в Гамбурге. Его переполняют нереализованные желания, а она пытается в них разобраться. Он любит свою мебель, а она – свои проблемы. И при этом оба любят друг друга. Но в одно проклятое утро все рушится в одночасье. С разбитым сердцем садится она в машину, одержимая жаждой мести. Тем более что завтра ей исполнится 32 года.