Книга 5. Слезы на камнях - [57]

Дурные мысли были привычнее. Холод сильнее тепла. Особенно в снежной пустыни.

– Все верно, – продолжал он. – Но у меня почему-то сложилось такое впечатление, что Он не хотел входить в этот город.

– С чего ты взял? – удивленно глянул на него Лис. – А даже если и так – ну и что?

Нам-то какое дело? Только не говори мне, что тебя тревожит судьба этого города – не поверю. Тебя ведь беспокоит что-то совсем иное… С караваном все в порядке…

Значит… Дочь. Я прав?

– Этот разговор о даре предвидения, которым обладаю не только я, но и Мати…

Шамаш словно говорил нам, чтобы мы заглянули в грядущее. Чтобы мы увидели в нем…

Но вот что? Как ни стараюсь – у меня ничего не получается…

– Может, там и нет ничего, ты ведь мог ошибиться в своих предположениях. Может быть, Он, наоборот, хотел, чтобы вы не прибегали к помощи дара. Во всяком случае, в этот раз.

– Почему же тогда Он говорил с нами о нем? Вместо того, чтобы просто забрать, и все?

– Отнять?

– Ну… Это было бы во благо…

– Атен, – караванщик глянул на него с укором. – Отбирают нож у маленького ребенка, потому что он слишком глуп и неосторожен и может порезаться. Или у раба, ибо у него нет права решать, взять нож за рукоять или лезвие. Разве Он когда-нибудь давал нам понять, что видит в нас бесправных глупцов?

– Я… Лис, иногда легче быть рабом, чем полноправным.

– Ты мне скажешь, наконец, в чем дело?

– Мати снятся дурные сны.

– Подумаешь – сны!

– Я ей тоже так сказал – подумаешь. И, надеюсь, она мне поверила. Вот только ее волнение передалось мне…

– Атен, Он бы не ушел, если бы Мати угрожала беда -Да, да, я понимаю… Просто… Я слишком боюсь за дочь. Чем взрослее становится Мати, тем сильнее я волнуюсь, кружась над ней словно птица над птенцом… Если бы кто-то обвинил меня в том, что я строю на этом страхе всю жизнь – и свою, и ее – он был бы прав…

– Я не обвиняю тебя. У меня тоже подрастают дети…

– Моя девочка… – не слыша его, продолжал Атен. – Она ведет себя странно… И этот разговор с Шамашем… И предчувствия…

– Демоны, твари Куфы, вестники Нергала на твою голову! – Лис обрушил на него поток проклятий. – Ты снова перевернул все с ног на голову! Этот твой дар предвидения… Прости меня за резкость, но когда он находит на тебя, ты становишься… ты ведешь себя как ворона, которая, даже не поняв, откуда идет беда, лишь почувствовав ее дух в дыхании ветра, все каркает и каркает, отвлекая внимание…

– Лис… – кровь отхлынула от лица Атена, руки сжались в кулаки. Он с трудом сдержался, чтобы не броситься в драку, словно разозленный мальчишка.

– Нет, надо признать: пару раз он выручал нас. Но в остальном… – не унимался караванщик, который словно решил дойти до предела терпения своего спутника. – Атен, ты – неблагодарная тварь.

– Я…! – караванщик даже растерялся. Такого он никак не ожидал. И от кого, от старого друга, с котором было пройдено столько дорог, сражений с разбойниками, метелей и лишений… Обида в его груди сменилась яростью, которая была готова выплеснуться наружу.

– Дай мне договорить. А потом поступай, как знаешь. Можешь вызвать меня на поединок или просто выгнать из каравана. Не важно. Я все равно скажу тебе то, что думаю. Что должен был сказать давно: тебе дано больше, чем кому бы то ни было другому на всем белом свете. Бог солнца выбрал твой караван. Он считает тебя своим другом, другом, которого у Него не было со времен легендарного Гамеша.

Он благоволит к твоей дочери, позволяя ей вести себя с Ним так, словно они брат и сестра. Он подарил ей золотую волчицу – лучшую подружку, о которой девочка только могла мечтать…

– Лис… – Атен опустил голову. Он понял, что имел в виду помощник и ему стало стыдно за свою вспышку ярости. Как и за тот страх, голосу которого он так долго внимал, не ставя под сомнение ни единое слово. Караванщик хотел извиниться…

– Я еще не закончил. Так вот. Бог солнца, повелитель небес, величайший из небожителей опекает твою дочь. И ты, глядя в глаза простому смертному, который знает, что у него самого, у его детей никогда, сколько бы он ни молил, не будет такого защитника и покровителя, смеешь говорить о своих страхах?

– Прости.

– Прости?! – Лис шипел, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Но он не мог себе позволить привлечь чье-то еще внимание к этому разговору.

– Прости. Я стал дряхлым трусливым стариком, который не достоин стоять во главе каравана…

– Значит, тебе придется помолодеть, взять себя в руки, измениться. Ты должен быть достоин. У тебя просто нет другого пути.

– Вы могли бы переизбрать меня…

– Мы – нет.

– У каравана есть право…

– Мы уже давно не живем по законам каравана, – вся его ярость ушла куда-то, сменившись слабостью усталости.- Мы – спутники бога солнца. И у Него, не у меня ты должен просить прощения. Ведь ты усомнился в Его милосердии, в его благосклонности, если полагаешь, что Он мог покинуть нас в миг опасности.

– Я… Я… Моя судьба, мои жизнь и смерть в Его руках, – он опустил голову на грудь. В какой-то миг ему захотелось умереть, но… Но он не мог. У него не было такого права. Пальцы сами по себе скользнули к ремню, коснулись заткнутых за пояс пустых ножен, кинжал от которых был у Шамаша.