Книга 5. Слезы на камнях - [3]

"Да. И если одна из твоих прежних жизней хранит воспоминание об этом, ты должна понимать: все не так просто…" "Я не хочу вспоминать! – нервно взвизгнув, прервала его волчица. – Я хочу в стаю – и все!" – сорвавшись с места, она побежала в ту сторону, откуда ветер доносил запах братьев по крови, который уже не просто манил, но подчинял себе, лишая способности думать.

Понимая, что теперь ее не ничто не остановит, волк двинулся следом. Он не хотел оставлять сестру одну – совершенно беспомощную в ослепившем ее огне желаний. С другой стороны, разве то, что она делала, не отвечало и его стремлениям? Ведь если на мгновение забыть обо всем, не задумываться, переставая быть рассудительным спутником и слугой небожителя, можно вновь стать всего лишь зверем, которого, чем дольше он оставался вдали от подобных себе, тем сильнее к ним влекло. Быть самим собою – разве это не предел всех мечтаний?

Они так стремились поскорее достичь соплеменников, что бежали по пустыни, не таясь, открыто. И так жаждали встречи, что не заметили, как оказались в кольце пяти матерых волков-сторожей, охранявших покой расположившейся на отдых стаи.

Каждый из золотых охотников сам по себе казался мелким и слабым рядом с Ханом и даже Шуллат, у которых всегда было вдоволь еды, которые не знали болезней, замедлявших рост и лишавших сил. Даже не имея собственного опыта поединков, полагаясь лишь на память предков, брат с сестрой могли бы справиться с тремя из них, даже, при доле везения, со всеми пятью. Волки стаи не могли не понимать этого. И, понимая, они не спешили вступить в бой, лишь зло скалились, прижав острые уши к голове, рычали, предупреждая пришельцев, что за спинами охотников, оставаясь невидимой до поры, затаилась стая – та сила, с которой не смог бы справиться ни один зверь, сколь могущественным он бы ни был.

Но Хан с Шуллат и не собирались драться с теми, с кем так искали встречи. Они хотели не завоевать стаю, подчиняя ее себе, а просто присоединиться к другим, научиться у них жизни в снегах пустыни, о которой они знали лишь то, что хранилось в их памяти.

Пришельцы отступили на шаг, стараясь держаться поближе друг к другу, при этом, не выпуская из внимательных взглядом ни одного из волков стаи. Но покорность, которая должна была успокоить зверей, лишь сильнее обозлила, дала новые силы, вскормила уверенность. Чужаки, заставившие стражей испытать не только беспокойство, но и страх, должны были заплатить за это.

И брат, и сестра почуяли дух ярости, который вот-вот должен был вырваться на волю, выливаясь в кровавый слепой бой.

"Держись рядом со мной", – бросил Хан Шуллат, сжавшись в комок, готовясь к прыжку.

"Но зачем нам драться с ними!- волчица смотрела на сородичей широко открытыми глазами, в которых горело непонимание. – Ведь мы хотим всего лишь присоединиться к стае! Может быть, они не поняли, может быть, если я объясню…" "Они не станут нас слушать! – скользнул на ней острым, словно клык, взглядом Хан.

– Как не стала меня слушать ты, когда я пытался объяснить: присоединиться к чужой стае не так просто, как это выглядит в мечтах. В ней нужно найти свое место. Завоевать его!" "Как дети огня ищут свое в людском мире, проходя испытание?" "Да! Если б ты на миг освободилась из сетей запахов, то вспомнила бы все, чем так щедро наделили нас предки, что знали когда-то мы сами!" "Прости! Я так наивна!" "Хватит, – остановил он ее. – Соберись!" – горевшие холодным огнем глаза волка, не мигая, следили за чужаками, густая шерсть на спине приподнялась, проходя гребнем до самого хвоста:

"Мы пришли не затем, чтобы драться, – Хан обращался к охотникам стаи, не пугая и не предостерегая их, а лишь предупреждая, – но если вы нападете, мы будем защищать свои жизни!" "Щенки! – глухо зашипели те за миг до прыжка. – Вы пожалеете о том, что…" "Нет!" – где-то далеко, оставаясь невидимой, завыла старая волчица – мать стаи.

Этот вой отрезвил стражей, которые еще мгновение назад были совершенно ослеплены духом крови, чей солоноватый вкус уже ощущали на клыках.

Их воинственный рык сменился хмурым ворчанием, в котором, однако же, сохранилось напряженное звучание предостережения:

"Уходите! – глаза горели угрозой. – Будьте благодарны матери за то, что ваши жалкие шкуры остались в целости и помните: в следующий раз мы не будем столь милосердны. Так что в ваших интересах, чтобы этого "следующего раза" не было никогда!" "Но все, чего мы хотим, это присоединиться к стае!" – в глазах Шуллат была мольба.

"Присоединиться? – волки приблизились к ней, обступили, принюхались. В их глазах злость сменилась интересом. – Почему нет? Оставайся. Если хочешь. У нас найдется кусок мяса для такой милашки. Но он, – они зло глянули на чужака, – пусть уходит!

Для него места нет! Ну же", – охотники начали осторожно, и, вместе с тем, настойчиво оттеснять самочку в сторону.

"Но почему?! – та подчинялась, и, все же, медлила – с одной стороны, она не могла уйти от тех, к кому так стремилась, с другой – бросить брата, с которым никогда надолго не расставалась, остаться совсем одной – это было выше ее сил! – Почему вы не можете принять нас обоих! Мы сильны! Мы не будем вам обузой!" "Решай", – те с интересом поглядывали на нее, ожидая, что пересилит в гостье – разум или страсть.