Книга 2. Расцвет царства - [5]

Надо ли говорить, с каким живым интересом слушали у костров местные жители рассказы отважных миссионеров. Сначала недоверчиво, затем начинали поддакивать, потом с жаром устремлялись на поиски подтверждений. И, безусловно, находили. Кувшины, украшения, какие-то развалины. Которые можно интерпретировать и так и этак. Ведь не было же выбито на седых камнях: «это — гомеровская Троя, разрушенная в тринадцатом веке до новой эры».

А затем приходят другие ученые. Опрашивают аборигенов. Внимательно выслушивают. В результате появляются солидные археологические отчеты об обнаружении «на местности» безусловных подтверждений исторических источников. А местные жители постепенно преисполняются чувством гордости при виде богатых туристов, толпами начинающих прибывать в их деревню — взглянуть на «развалины древней столицы». Значительно и сурово «вспоминают» теперь о прежнем величии своего села его обитатели, окруженные восторженными заезжими любителями ветхой старины. Персидский царь Кир опирался вон на тот валун, который слева. Там есть отпечаток его ладони на камне.

И все довольны.

Выступить сегодня с критикой такой точки зрения, означает вызвать:

• искренний гнев многих ученых историков и археологов, предшественники которых совершили в XVII–XVIII веках фальсификации, оплошности и ошибки;

• искреннее негодование местных жителей, свыкшихся с приятной и финансово полезной для них легендой;

• искреннее возмущение туристических компаний, успешно делающих деньги на демонстрации «подлинных остатков древнейшей цивилизации»;

• искреннюю обиду у тысяч доверчивых туристов, трепетно прикасавшихся к священным обломкам «древнейших статуй».

И все они воскликнут: «Не могли столько людей ошибаться столько лет!»

Не смеем спорить. Напомним только, что когда-то люди искренне верили, будто Земля — плоский блин на спинах четырех слонов (вариант — китов). И будто Солнце вращается вокруг Земли. История науки знает достаточно примеров массовых заблуждений.

Так создавались скалигеровская история и скалигеровская география. И так они, с напором, внедрялись в умы людей.

3.3. Скучные дневники-описания настоящих путешествий и увлекательные повествования, придуманные в удобных кабинетах

Наряду с преднамеренным разрушением памяти о Великой Империи происходила, вероятно, еще одна «деятельность». Она носила литературный характер и касалась географических описаний, столь популярных в XVIII–XIX веках. Конечно, среди них были и реальные путевые заметки, скорее всего, краткие и сбивчивые. Читать их было тяжело и даже скучно.

Но были и такие, которые создавались в кабинетах. Например, в XVII–XVIII веках, сидя в Риме, издатель-комментатор собирал разнообразные путевые записки реальных путешественников и на их основе составлял расширенный увлекательный текст, называя его ПУТЕШЕСТВИЕМ. Это был, безусловно, полезный, важный, но все-таки кабинетный труд. Наряду с несомненными достоинствами, ему были присущи и важные недостатки.

Вот, например, какой-то реальный путешественник XIV–XVI веков из Венеции посетил Русь-Орду, кратко описав ее как ДАЛЕКУЮ страну в Азии. То есть как ИНДИЮ в Азии. Через какое-то время краткий фрагментарный текст его путевых заметок попадает к европейскому кабинетному ученому, работающему, скажем, в итальянском Риме и собирающему информацию о далеких странах. С интересом и уважением берет он в руки случайно попавший к нему краткий путеводитель.

Но итальянец XVII–XVIII веков живет уже в эпоху, когда название ИНДИЯ закрепили за ее современным местоположением. А ПРЕЖНИЙ СМЫСЛ русского слова ИНДЕ — ИНДИЯ = «далекая страна» УЖЕ ЗАБЫТ. И видя, что в путеводителе говорится об Индии в Азии, он решает, что перед ним — одно из первых древних описаний путешествия в Индию В ЕЕ СОВРЕМЕННОМ ПОНИМАНИИ.

И писатель XVII–XVIII веков совершенно искренне дополняет старый короткий рассказ своего венецианского предшественника XIV–XVI веков новыми ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДОСТОВЕРНЫМИ сведениями о замечательной стране Индии. Где водятся слоны, обезьяны и творятся многие удивительные вещи.

А чтобы современникам интереснее было читать, он с восторгом рассказывает о людях с одной ногой, о кентаврах, о птице феникс и т. п. Якобы сам лично их видел, и даже чуть было не погиб в пасти гигантского крокодила с головой медведя.

Получается что-то вроде описаний географических путешествий, созданных Жюль Верном. Сам он никогда в далекие страны не выезжал, под воду на «Наутилусе» не погружался и в щупальцах чудовищного спрута не погибал. Сидел спокойно в тихом кабинете, пользовался энциклопедиями, реальными путевыми записками и творил захватывающие романы, которые тут же расхватывались благодарными читателями.

Надо полагать, в XVII–XVIII веках жанр увлекательных географических путешествий был не менее популярен. Людей всегда влекли далекие загадочные страны. Самим поехать — сложно и опасно, а вот прочитать про них очень хочется. Вспомните хотя бы свое детство — как вы увлекались Жюль Верном.

Итак, итальянец XVII–XVIII веков создает нечто подобное жюль-верновскому географическому роману, опираясь на реальное путешествие своего венецианского предшественника XIV–XVI веков.