Книга 1 - [27]

Все относительно,

Все-все.

Все.

Оденусь, как рыцарь и после турнира

Знакомые вряд ли узнают меня.

И крикну, как Ричард я в драме шекспира:

— Коня мне. Полцарства даю за коня.

Но вот усмехнется и скажет сквозь смех

Ценитель упрямый:

— Да это же просто другой человек.

А я тот же самый.

Вот уж, действительно

Все относительно,

Все-все.

Все.

Вот трость, канотье… я из нэпа. — Похоже?

Не надо оваций! К чему лишний шум?

Ах, в этом костюме узнали?

Ну что же тогда я одену последний костюм.

Долой канотье! Вместо тросточки — стэк.

И шепчутся дамы:

— Да это же просто другой человек.

А я тот же самый.

Будьте же бдительны, все относительно,

Все-все.

Все.

МОСКВА-ОДЕССА

В который раз лечу Москва — Одесса,

Опять не выпускают самолет.

А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,

Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском ни туч, ни облаков,

И, хоть сейчас, лети до Ашхабада.

Открыты Киев, Харьков, Кишинев

И Львов открыт, но мне туда не надо.

Сказали мне: — Сегодня не надейся,

Не стоит уповать на небеса.

И вот опять дают задержку рейса на Одессу

Теперь обледенела полоса.

А в Ленинграде с крыши потекло,

И что мне не лететь до Ленинграда?

В Тбилиси — там все ясно, там тепло,

Там чай растет, но мне туда не надо.

Я слышу, ростовчане вылетают,

А мне в Одессу надо позарез.

И надо мне туда, куда три дня не принимают

И потому откладывают рейс.

Мне надо, где сугробы намело,

Где завтра ожидают снегопада.

Пусть где-нибудь все ясно и тепло,

Там хорошо, но мне туда не надо

Отсюда не пускают, а туда не принимают,

Несправедливо, муторно, но вот

Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,

Доступная, как весь гражданский флот.

Открыли самый дальний уголок,

В который не заманят и наградой.

Открыт закрытый порт Владивосток,

Париж открыт, но мне туда не надо.

Взлетим мы, распогодится, теперь запреты снимут,

Напрягся лайнер, слышен визг турбин.

Сижу, как на иголках, — а вдруг опять не примут,

Опять найдется множество причин.

Мне надо, где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада.

Открыты Лондон, Дели, Магадан,

Открыли все, но мне туда не надо.

Я прав, хоть плачь, хоть смейся, но опять задержка рейса,

И нас обратно к прошлому ведет,

Вся стройная, как „Ту“, та стюардесса мисс Одесса,

Похожая на весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми,

И граждане покорно засыпают…

Мне это надоело, черт возьми,

И я лечу туда, где принимают.

ТАУ КИТА

В далеком созвездии тау Кита

Все стало для нас непонятно.

Сигнал посылаем: „Вы что это там?“

А нас посылают обратно.

На тау Ките живут в красоте,

Живут, между прочим, по-разному,

Товарищи наши по разуму.

Вот, двигаясь по световому лучу,

Без помощи, но при посредстве,

Я к тау Кита этой самой лечу,

Чтоб с ней разобраться на месте.

На тау Кита

Чего-то не так,

Там таукитайская братия

Свихнулась, по нашим понятиям.

Покамест я в анабиозе лежу,

Те таукитяне буянят,

Все реже я с ними на связь выхожу,

Уж очень они хулиганят!

У таукитов

В алфавите слов

Немного, и строй буржуазный.

И юмор у них безобразный.

Корабль посадил я как собственный зад,

Слегка покривив отражатель.

Я крикнул по-таукитайски: „Виват!“

Что значит по-ихнему „здрасте“.

У таукитян

Вся внешность — обман,

Тут с ними нельзя состязаться

То явятся, то растворятся.

Мне таукитянин — что вам папуас.

Мне вкратце о них намекнули.

Я крикнул: „Галактике стыдно за вас!“

В ответ они чем-то мигнули.

На тау Ките

Условья не те,

Здесь нет атмосферы, здесь душно,

Но таукитяне радушны.

В запале я крикнул им: „Мать вашу, мол!“

Но кибернетический гид мой

Настолько дословно меня перевел,

Что мне за себя стало стыдно.

Но таукиты

Такие скоты,

Наверно, успели набраться:

То явятся, то растворятся.

Мы — братья по полу, — кричу, — мужики!

Но тут-то мой голос сорвался.

Я таукитянку схватил за грудки:

А ну — говорю, — сознавайся!

Она мне: — уйди, говорит,

Мол, мы впереди, говорит,

Не хочем с мужчинами знаться,

А будем теперь почковаться.

Не помню, как поднял я свой звездолет,

Лечу в настроеньи питейном.

Земля ведь ушла лет на триста вперед,

По гнусной теории Эйнштейна.

Что, если и там,

Как на тау Кита,

Ужасно повысилось знанье?

Что, если и там — почкованье?

МАРШ КОСМИЧЕСКИХ НЕГОДЯЕВ

Вы мне не поверите, иль просто не поймете,

В космосе страшней, чем даже в дантовском аду!

По пространству-времени мы прем на звездолете,

Как с горы на собственном заду,

Но от земли до беты восемь ден,

Ну, а до планеты Эпсилон

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска. ох влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А вокруг-космическая тьма.

На земле читали в фантастических романах

Про возможность встречи с иноземным существом.

Мы на земле забыли десять заповедей рваных,

Нам все встречи с ближним нипочем.

Нам прививки сделаны от грез и снов дешевых,

От дурных болезней и от бешеных зверей.

Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых,

На земле бывало веселей!

Но от Земли до беты восемь ден,

Ну, а до планеты Эпсилон

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска. Ох влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А вокруг космическая тьма.

Прежнего, земного не увидим небосклона.

Если верить россказням ученых чудаков,

То, когда вернемся мы, по всем по их законам

На земле пройдет семьсот веков!

Ну, так есть смеяться отчего:

На земле бояться нечего,

На земле нет больше тюрем и дворцов.