Кнайпы Львова - [29]

Днем здесь собрались журналисты и поэты, которые подтрунивали друг над другом на страницах «Sygnalow», «Dziennika Polskiego» или «Chwili» (здесь самым острым на язык был Юзё Нахт), а в кнайпе в дружеском обществе пили водку, не отказывая себе в удовольствии подшутить. Так Мацек Фрейдман продал Тадзю Голлендру за чарку водки загадку: «Какая разница между Фрейдом и Фрейдманом? Такая же, как между графом и графоманом!»

Кроме постоянных львовских завсегдатаев, можно было здесь встретить всех знаменитостей, бывавших проездом в нашем городе. Множество ярких в ту эпоху имен называют современники среди гостей «Атласа».

Своеобразным украшением заведения был поэт, песенник и журналист Генрих Збежховский — организатор всех забав и любимец пана Эдзя. Утром до одиннадцати отсиживался в ратуше на должности скарбового урядника, затем до часу — в редакции «Газеты утренней», а остаток дня и ночи проводил в кнайпе. Именно здесь его отыскивал редакционный мальчик, робко напоминая: «П’шу пана советника — вершик…»

И пан Гень брал бумажную салфетку, чтобы, не отрывая ни на секунду от нее карандаш, сотворить свое очередное стихотворение, которое являлось под псевдонимом Немо. В честь своего друга хозяин ресторана даже назвал один из самых популярных напитков «немовкой». По описанию, этот напиток имел «белый воротничок» и его перед употреблением размешивали палочкой. Можно догадываться, что этот воротничок создавали сливки, хотя я могу и ошибаться.

Уже легендой стали его славные алкогольные трехдневки, во время которых Гень пил по 72 часа без перерыва. А компанию составлял ему чаще всего Франтишек Блотницкий, редактор церковной газеты, поэт и священник. Однако рекорда Геня не побил никто, даже поэт Ян Каспрович, который просидел здесь однажды 36 часов.

Збежховский был невероятно популярным как автор многих песен и ежедневных злободневных стихов. Это ему потом поставил в вину Юзеф Виттлин, напечатав в «Zdroj» (1920, № 3–4) его «некролог»: «автор пречистых сонетов напечатанных в «Химере», поэт с выдающимся лирическим талантом умер.

С тех пор встретить его можно ежедневно между 6 и 8 часами в одной из львовских кофеен, занятого работой над остроумным стишком о Сейме или спекуляции, или над почтенной поэмой о «Вилле польского солдата», или о Задушке, или о Пилсудском — в зависимости от годовщин и календаря. Наше искреннее сожаление будет его сопровождать вечно. Кажется, он умер от нужды».

Его комедия «Замужество Лёли» ставилась более тысячи раз, даже в войну и после войны. Для Львова он стал идолом. Именно его стихотворение красовалось над входом в кнайпу.

Гей, пиймо охочо, щодня без наказу,

Як пращури пили відвіку,

Бо хто не зазнав пиятики ні разу,

Той зватись не варт чоловіком.

По версии Анджея Хцюка, этот стишок звучал иначе:

Киньте надію, ви, що входите сюди,

Що тут тверезість буде вам уділом.

Другое стихотворение, посвященное «Атласу», звучало так:

Щодня у кнайпі Атласовій

Серед карикатур Груса

Теньгі ся вбирают голови —

Діти Музи і Бахуса…

По воспоминаниям современников, лучшая забава в «Атласе» начиналась тогда, когда там появлялся король богемы Гень — казалось, словно задымленный зал светлеет от взгляда его голубых глаз и лукавой улыбки. Он любил сидеть возле фортепиано с бокалом вина и сигаретой в зубах и импровизировать куплеты.

В рекламном «Календарике Атласном» под карикатурой на Геня был стишок:

Письменник такий львівський,

Що досить для нього трьох слів:

Львів — то Збежховський,

Збежховський — то Львів.

Будучи музыкантом, он писал также легкие, сентиментальные песенки и играл их целыми ночами на клокочущем пианино «Атласа». Молодые музыканты называли их «музыкой под водку». Но одна из них, «Вальс ночи», произвела сенсацию и стала шлягером.

Возникла она следующим образом. В 1907 г. Збежховский привез из Парижа мелодию популярной французской песенки, композитор Георг Криер переработал ее в «La Valse Вшпе». Збежховский сделал из этого «Вальс ночи», начинавшийся словами: «Это песня тех, чьим домом является улица…».

Эта песня очень понравилась «милостиво нам господствующему императору Францу-Иосифу Первому», который в награду назвал пана Генрика — праправнука защитника Вены в 1683 г. — Надрадником Избы Скарбовей. Но, зная о его легендарной растрате денег, запретил поручать ему какие-то финансовые дела.

На входе в кнайпу Эдзё поместил на оригинальной ренессансной подставке «Золотую книгу», которую украсил великолепными миниатюрами Казимир Грус, а Гень должен был написать стихотворение, за которое Эдзё заплатил заранее. Но у Геня не пошло, и довольно долго лист титульный… светил белизной. Только когда пан советник получил судебный иск от пана Эдвина Тарлерского, смог Грус выкаллиграфовать «Оду к вину».

Интересные воспоминания оставил писатель Ян Бжоза, которого в кнайпу ввел сын пана Эдзя Мёцё Тарлерский. Король богемы Гень Збежховский сидел на бочке под окном и «принимал». Между тем на соседних бочках ждали в очереди фанаты поэта, чтобы выпить с мэтром. Мецё подошел к нему и шепнул что-то на ухо, тот кивнул.

— Нас примут вне очереди, — сказал Мецё, — это большая честь для тебя.