КН - [2]

Только сейчас, вспоминая, осознаешь, какой масштабной была эта работа – куда больше, чем мог вообразить кто-либо из нас, даже сам доктор Спики. Менялось все. Сейчас это понимаешь, только когда сталкиваешься с реалиями прошлого. Можете ли представить – когда мы начинали планировать всеобщее тестирование Китая, мы внесли в график лишь 1100 центров Превышения с общим штатом в 6800 человек? Теперь это выглядит шуткой! Но я правда вчера просматривала старые бумаги, чтобы удостовериться, что все разложено по порядку, и видела самый первый план охвата Китая, с этими самыми цифрами, черным по белому.

Думаю, доктор Спики не осознавал всей грандиозности стоящей перед нами проблемы, потому что, будучи великим ученым, он был еще и оптимистом. Несмотря ни на что, он продолжал надеяться, что средний уровень КН будет падать, и не мог заставить себя поверить, что всеобщее применение теста КН приведет к разделению человечества на Пациентов и Персонал.

Когда большая часть России и все африканские государства приняли рекомендации и занялись претворением их в жизнь, дебаты в Генеральной ассамблее Мирового правительства разгорелись с новой силой. Именно в этот период так много грязи было вылито на Тест и доктора Спики. Я страшно злилась, читая стенограммы дебатов в «Уорлд таймс». Когда я сопровождала доктора Спики на заседания ассамблеи, мне приходилось самой выслушивать людей, которые оскорбляли доктора лично, подвергая сомнению чистоту его побуждений, научную честность и даже обвиняя его во лжи. Многие из этих типов были не просто отвратительны, но явно психически неуравновешенны. Но доктор ни разу не вышел из себя. Снова и снова он доказывал, что тест КН действительно, буквально, в строго научном понимании показывает уровень психической нормальности человека и результаты его могут быть проверены сертифицированными психометристами. Так что противникам Теста оставалось только кричать о «свободах» и обвинять доктора Спики и Психометрическое бюро в попытках «превратить мир в один огромный дурдом». Но доктор всегда отвечал тихо и твердо, что свобода теряет смысл для ненормальных. То, что кажется свободой, может обернуться систематическим бредом, лишенным связи с реальностью. Чтобы выяснить, так ли это, нужно всего лишь пройти Тест. «Душевное здоровье и есть свобода! – внушал он. – Говорят: „Вечная бдительность есть цена свободы“ – и теперь мы заполучили недремлющего сторожевого пса: тест КН. Только проверенные воистину свободны!»

На это, конечно, возразить было нечего. Кто раньше, кто позже, но даже делегаты из тех стран, в которых противники Теста были сильны, вызывались пройти тест КН, чтобы доказать, что их душевное состояние позволяет брать на себя ответственность за судьбы мира. Те, кто проходили Тест успешно и оставались на своих постах, принимались за всеобщую проверку в своих странах. Бунты, демонстрации и кошмары вроде поджога обеих палат английского парламента (где размещался Североевропейский центр КН), Ватиканского восстания и взрыва водородной бомбы в Чили были, разумеется, работой фанатиков-безумцев, опирающихся на самые нестабильные элементы населения. Эти фанатики, как указали в своем меморандуме Президиуму доктор Спики и доктор Вальтраут, намеренно возбуждали и использовали широкоизвестный эффект массового психоза, «безумия толп». Единственным возможным ответом на массовый бред подобного рода могло стать немедленное увеличение темпов тотальной проверки в пораженных странах и немедленный запуск программы «Психолечебница».

К слову сказать, доктор Спики переименовал центры Превышения КН в Психолечебницы своей волей. Он воспользовался любимым словечком собственных противников. «На латыни, – говорил он, – слово asylum означает „убежище“. Пусть спадет черная тень со слова „психолечебница“, со слова „душевнобольной“, со слова „дурдом“! Да! Ибо психолечебница – это место исцеления души, где беспокойные обретают мир, слабые – силу, где пленники неадекватного восприятия действительности пробивают себе дорогу к свободе. Так примем же это слово с гордостью! С гордостью пойдем в психолечебницу, чтобы трудом вернуть себе Богом данное душевное здоровье или помочь другим, менее удачливым, возвратить себе это неотъемлемое право. Пусть одни лишь слова будут написаны над дверями любой психолечебницы в мире – „Добро пожаловать!“.»

Это цитата из его прекрасной речи перед Генеральной ассамблеей в день, когда Президиум объявил о начале всеобщего тестирования. Раз-два в год я прослушиваю эту запись. Конечно, у меня слишком много работы, чтобы впадать в депрессию, но порой так хочется услышать слова одобрения. Тогда я слушаю речь доктора Спики и всегда возвращаюсь к своим обязанностям с новым воодушевлением.

Если учесть, сколько работы предстояло проделать, – результаты проверок почему-то всегда оказывались немного выше, чем предсказывали аналитики Психометрического бюро, – Президиум Мирового правительства замечательно справился с проведением всеобщего тестирования ударными темпами за два года. Долгое время – почти шесть месяцев – казалось, что результаты стабилизировались, когда примерно половина проверенных имела КН выше 50, а половина – ниже. Тогда мы полагали, что, если перевести в персонал Психолечебниц сорок процентов душевноздоровых, оставшиеся справятся с такой рутинной, но важной работой, как сельское хозяйство, энергоснабжение, транспорт и тому подобное. Но эту пропорцию выдержать не удалось. Оказалось, что шестьдесят процентов душевноздоровых требуют включить их в персонал, чтобы не разлучаться с отправленными в Психолечебницы близкими. Вот тогда начались проблемы с поддержанием порядка. Но даже в первоначальных планах предусматривалось оставить на территориях Психолечебниц фермы, заводы, электростанции и проводить там реабилитационную трудотерапию, так что в случае острой необходимости Психолечебницы можно было перевести на самообеспечение. Этим занимался весь свой срок президент Ким, и события доказали его мудрость. Такой был милый, мудрый старичок. Я прекрасно помню день, когда доктор Спики зашел ко мне в кабинет, и я сразу ощутила – случилась беда. Не то чтобы он был особенно подавлен или слишком бурно выражал свои эмоции, но походка доктора утратила всегдашнюю упругость, и голос чуть подрагивал от истинной скорби, когда он произнес: «Мэри-Энн, боюсь, у меня для вас печальная новость». Потом он улыбнулся, чтобы успокоить меня – он ведь знал, с каким напряжением мы работаем, и не хотел, чтобы лишние нагрузки сказывались на наших ежеквартальных Тестах. «Это президент Ким», – сказал доктор, и я сразу поняла – президент не заболел и не умер.