Ключи к «Лолите» - [38]
3 июля (воскресенье): Гумберт заболевает и не может приехать в больницу.
4 июля (понедельник): Сразу после 14.00 Лолита выписывается и исчезает с Куильти.
5 июля — 18 ноября: Гумберт объезжает «342» мотеля между "Пондерозовой Сосной" и Бердслеем.
Зима: Лолита, бросив Куильти, работает в ресторанах.
1 января: Гумберт посылает велосипед, год назад подаренный им Лолите, и другие ее вещи в приют для сироток у канадской границы. Вскоре после этого он попадает в психбольницу, где остается до мая.
Май: Гумберт подбирает Риту.
Сентябрь: Гумберт начинает вести занятия в Кантрипском Университете.
Июнь: Гумберт заканчивает преподавание в Кантрипском Университете, вызволяет Риту из тюрьмы.
Август: Снова (во второй раз) приезжает с Ритой в Брайсланд, просматривает газеты за середину августа 1947 года.
Август — сентябрь: Чарльз Хольмс погибает в Корее.
18 сентября (четверг): Лолита отправляет папочке письмо с просьбой о деньгах{148}.
22 сентября (понедельник): ГГ получает письмо, оставляет Риту, прикрепив записку к ее пупку.
23 сентября (вторник): Гумберт встреча ется с Лолитой и ее мужем Диком Скиллером в Коулмонте. Она признается Гумберту, что это был Куильти, но отказывается уехать с ним.
24 сентября (среда): Гумберт возвраща ется в Рамздэль, где узнает о местонахож дении Клэра Куильти от его дяди Айвора.
25 сентября (четверг): Гумберт Гумберт убивает Клэра Куильти (убийство первой степени) из кольта 32-го калибра, после чего его задерживают за неосторожную езду.
16 ноября (понедельник): Гумберт умирает от закупорки сердечной аорты{149}.
25 декабря (четверг): Долорес Скиллер умирает в далеком северо-западном поселении Серой Звезде.
ПОСЛЕСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ «КЛЮЧЕЙ К "ЛОЛИТЕ"» КАРЛА ПРОФФЕРА
Карл Проффер был первым американским славистом, написавшим книгу о Набокове. Кажется невероятным, что двадцативосьмилетнему американскому слависту могло прийти в голову написать книгу об американском романе, не имеющем почти никакой связи с русской литературой. Еще менее вероятным выглядит то обстоятельство, что Проффер вообще стал славистом. Карл родился в 1938 году, его детство прошло в промышленных городах Индианы и Мичигана. Родня его отца — бедняки из Оклахомы с примесью крови индейцев-ирокезов в жилах — состояла по преимуществу из ковбоев и фермеров; столь же скромно выглядят и предки Карла с материнской стороны, происходившие родом из северной части Среднего Запада и из Канады. Сам отец, удачливый изобретатель, работавший в "Дженерал моторc", имел за плечами всего восемь классов школы и не питал особого уважения к высшему образованию. Карл решил поступить в Мичиганский университет только после уговоров друзей и поначалу посвящал большую часть своего времени игре в баскетбол. Случайное знакомство с экзотическим алфавитом, кириллицей, подтолкнуло его к тому, чтобы записаться на курс русского языка, — решение для спортсмена неожиданное. Карл проучился год в Шотландии, много читая и все более увлекаясь Россией. По возвращении в Мичиган он в возрасте 23 лет получил докторскую степень. Уже в первой его книге, посвященной сравнениям у Гоголя, проявилась свобода и смелость подхода, отличавшая всю последующую деятельность Карла — научную и иную. Вскоре за книгой о Гоголе последовали «Ключи к "Лолите"» (1968) — произведение, определившее его дальнейшую карьеру. К этому времени он уже работал в Университете штата Индиана, где познакомился с Эллендией (вскоре ставшей его супругой и партнером) и собрал вокруг себя аспирантов, которым в будущем предстояло сыграть немаловажную роль в развитии американской славистики.
Зиму и весну 1969 года Карл и Эллендия провели в Москве, куда приехали по программе академического обмена. В отличие от прочих из нас, участников этой программы, живших в Университете, Профферы поселились в гостинице «Армения», в центре города. Случилось так, что я написал, вероятно самую первую, небольшую рецензию на «Ключи к "Лолите"», и мне не терпелось познакомиться с автором этой книги. При первом посещении Карла и Эллендии я обнаружил их с головой ушедшими в корректурные гранки набоковской «Ады». Набоков хоть и раскритиковал присланную ему Карлом рукопись «Ключей к "Лолите"», однако молодой ученый произвел на него впечатление достаточно сильное, чтобы Набоков доверил ему сигнальный экземпляр своего нового романа. (Читатель «Ключей к "Лолите"», возможно, заметит, что среди людей, которым автор выражает признательность, присутствует некий "Марк В. Болдино" — это, разумеется, анаграмма фамилии Набокова). При том, что мой интерес к русской литературе был довольно поверхностным, восхищение Набоковым, которое я разделял с Профферами, стало основой нашей с ними долгой дружбы. В Москве (а потом и в Ленинграде) Профферы познакомились и подружились со многими из тех, кто сумел выжить в России в эти жестокие годы (с Надеждой Мандельштам, Лилей Брик, Михаилом Бахтиным, Эммой Герштейн, Лидией Гинзбург), а также с их молодыми соратниками по литературе (Бродским, Довлатовым). На обратном пути в Америку, летом 1969 года, супруги нанесли первый свой визит жившим в Монтрё Набоковым, и писатель с удивлением и радостью узнал от них, что его широко, пусть и тайком, читают на родине.
В воспоминаниях американского слависта, главы издательства “Ардис” Карла Проффера описаны его встречи с Надеждой Мандельштам, беседы с Еленой Булгаковой, визиты к Лиле Брик. Проффер не успел закончить много из задуманного, и книга о литературных вдовах России была подготовлена и издана его женой Эллендеей Проффер в 1987 году, уже после его смерти, но на русский переведена только сейчас. А заметки об Иосифе Бродском, с которым Карла и Эллендею связывала многолетняя дружба, полностью публикуются впервые.Книга содержит нецензурную брань.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».