Ключ от города Антоновска - [30]

– Дело за малым – убедить нашу Жанну д'Арк… – вздохнул Лешка. – Ладно, где наша не пропадала…

– Сказала наша и пропала, – утешил его Сашка. – Ты и убедишь.

* * *

На последней перемене Лешка вытащил Сашку на крыльцо.

– Получилось! – воскликнул он. – Уговорил, согласна! Прямо сейчас ему письмо напишет на бумажке, а потом пойдем в мастерскую или к Вике и пошлем с твоего планшета. И решим проблему! – Чтобы не сглазить, решил постучать по деревяшке. Но не нашел ничего подходящего, кроме своей головы.

– Лешка, – сказал Саша, оглянувшись и увидев, что никого рядом нет, – давай теперь о твоей проблеме.

– О какой? – удивился друг.

– О твоей маме. Она тяжело болеет, я правильно понял?

Лешка замер. А вот его лицо напоминало книгу, которую перелистывают быстро-быстро. Или компьютерную страничку с картинками, которую также листают в ускоренном режиме. То возмущение: как ты посмел об этом со мной говорить! То обида: зачем трогать рану, все равно не поможешь. То благодарность: спасибо, что в мире нашелся человек, который знает про мою боль. И даже промелькнула страничка надежды.

– Ну да, болеет. Уже шесть лет, – тихо ответил Лешка. – Почки. Не ухудшается, но врачи говорят, что нужна операция, лучше не тянуть. Сложная операция, в районной больнице не сделают. Нужна профильная клиника, а там, если делать по обычному полису, то ждать пять лет. Как минимум.

Лешка грустнел с каждой фразой. Потом зло проговорил:

– Я уже думал, не хакнуть ли какой-нибудь банк.

– Так ведь поймают, – испугался Сашка. – Если ты в тюрьму попадешь, тогда как маме поможешь?

– Не посадят меня, я же маленький еще! – усмехнулся Лешка. – Вика проконсультировала. Я сразу переведу деньги на счет больницы, так что их уже оттуда не вытащат. Пусть банк мне иск предъявит, я буду на него хоть десять лет бесплатно работать, за печеньки. Только на отдалении, из Антоновска.

– Когда банкиры разглядят твои таланты, они тебя еще и шоколадками кормить будут, – в некоторой растерянности сказал Сашка. Проблема друга была действительно серьезной.

Школа хороша тем, что когда запутаешься в проблеме, выручает звонок.

– Я подумаю еще, – попытался обнадежить друга Сашка.

– Думай, – кивнул Лешка и направился в класс.

* * *

Мастерская дяди Бори стала прежней. Только стены и пол на ощупь казались мягкими. Вика отправилась в магазин к соседям. Позвонила Сашке на мобильник, попросила включить все механизмы, заодно еще и телевизор на полную громкость.

– Чего тормозите? – спросила она. – А то меня уже заставляют кимоно купить.

– Так включили уже! – крикнул Сашка.

– Не слы… А, если подойти к дальнему прилавку, слышно, но чуть-чуть… Спасибо, я только посмотреть… Сашка, это не тебе. Иду.

Все работы у дяди Бори на сегодня были ручными. Поэтому станки он выключил. Остался телевизор. К этому прибору у друзей отношение было разным. Сашка считал, что он не нужен, если есть компьютер. Разве что футбол посмотреть. Аня телик не любила. Леше было все равно, шумит или нет. Вика смотрела научные каналы, а Витька мог смотреть все подряд. Как и дядя Боря. Впрочем, он не смотрел, а слушал вполуха.

– Дядь Боря, можно чуть потише? – спросила Аня.

– Погоди-ка, – остановила ее Вика. – Это они о чем?

Сашка глянул на экран. Шла передача областного телевидения. Как раз об Антоновске.

На экране появился опрокинутый мусорный бак, обсиженный воронами. Они вспорхнули: к баку подошла бродячая собака, сунула в него морду, принялась рыться.

– Вот так и живем, – печально сказала пожилая женщина, показывая пальцем на неприглядную картину. – Не город, а одна большая помойка!

Потом говорил молодой репортер:

– Антоновск – старинный город нашей области, со своими традициями и славным прошлым. К сожалению, трудно не согласиться с его жителями, которые считают, что за последние годы город превратился в одну большую свалку…

– Это же Слободская, соседняя улица, – показал на экран Витька, – в смысле, для моей Московской она соседняя. Странно, тетку эту впервые вижу. И контейнеры на помойке обычно не перевернуты.

– Хватит глупости смотреть, – сказала Аня. – Пусть нам наконец Вика расскажет, что узнала про Елистратова.

– Очень много, – ответила Вика. – Даже прочитала завещание.

– Ого! – воскликнула Аня.

Остальные тоже восхитились.

– И вот там-то и нашла ключ к шифру, – продолжила Вика. – Точнее, новую загадку. Григорий Иванович был бездетным, все состояние завещал благотворительным фондам и школе для детей русских эмигрантов. В конце приписал: «Прощаясь с Антоновском, я оставил в городе память о себе. Она пригодится городу и новым владельцам завода. Но это будет возможно, только если в Антоновске помнят меня. Пройти, увидеть и взять оставленное сможет лишь тот, кто вспомнит год начала моего счастья, год моего триумфа и год начала моей печали. Если нашедший дверь не вспомнит эти даты и будет играть с цифрами наудачу, после третьей попытки в хранилище не войдет никто». Дальнейшее, наверное, неинтересно.

– Да, купец-молодец, загадал загадку! – уважительно заметил Лешка. – Методы обычного криптоанализа не сработают.

– И ведь, зараза, честно предупредил, – Аня ударила кулаком по коленке, – будете наудачу вертеть колесики – всё, кранты! Ладно, «год триумфа» – это когда он получил медаль на Парижской выставке. А что такое «год начала моего счастья»? И что такое «год начала моей печали»?