— Мать твою! — прохрипел я, выныривая из грязи и отплёвываясь. — Мать твою! Ты чё, не видишь, на фиг, куда втыкаешь?!
Но меня никто не слушал: стук о твёрдую поверхность услыхали все копатели и в свете автомобильных фар (когда они успели поставить джипы вокруг ямы?) в лужу воткнули длинный гофрированный хобот, содрогающийся от натужного рёва. Насос оказался весьма мощной штукой и пока я, при некоторой помощи оказавшегося рядом Зверя (честно говоря, он просто выбросил меня наружу, ухватив грязной лапищей за капюшон куртки) вылезал из ямы, машина успела высосать половину имеющейся грязи.
Выбравшись на твёрдую поверхность, я огляделся, попытавшись привести себя, хотя бы в относительный порядок. Оказалось, что вся наша группа выглядит точно так же, напоминая бурых грязевых снеговиков. Единственным чистым человеком во всей компании оказался Теодор Емельянович, замерший в свете фар, словно ангел, в окружении демонов. Он поднял руку и посмотрел на циферблат массивных часов, после чего на его физиономии появилась довольная усмешка — стало быть, всё шло по плану.
У меня тоже, всё было: О-кей — пистолет никуда не вывалился (и даже не отстрелил мне гениталии!), полштуки, заначенные от жены, продолжали лежать на своём месте, оставшись единственным фактором, который в это отвратительное время, продолжал согревать мне душу.
Кто-то подошёл ко мне и что-то спросил. Помотав головой, я с некоторым трудом привёл мысли в порядок и посмотрел на Серёгу, грязевые полосы на лице, которого весьма напоминали боевую раскраску коммандос.
— Чё ты спросил? — поинтересовался я, стряхивая с ушей комья застывающей грязи. — Извини, я слегка затрахался.
— Я вижу, — он натужно рассмеялся. — Кабздец, какой-то! Как ты думаешь, какого мы рылись в этом говне? Я недавно слышал, типа один крендель нашёл клад. Скифский, кажется. На поллимона баксов. Может быть и здесь, та же фигня?
— Может быть, — пришлось повышать голос, перекрикивая рёв надрывающегося насоса, — хотя мне говорили про какие-то пещеры.
— Какие тут, нафиг пещеры? — Сергей только усмехнулся. — Кто бы их рыл в этой глине? И зачем?
— Вот он, — торжествующе сказал Теодор Емельянович и его звенящий голос разорвал тишину, наступившую после того, как насос заклокотав, остановился.
По-моему, начиналось самое интересное. Все дружно подались вперёд и я, пытаясь не упустить ничего из происходящего, вместе с ними подошёл к краю, вырытой нами ямы. Вся липкая жижа исчезла и нашим взорам открылась блестящая в свете фар, каменная плита. Одна странная вещь немедленно бросилась мне в глаза: как ты ни откачивай жидкую грязь, всё равно, где-нибудь останутся лужицы, куски грязи, но не в этом случае. Плита выглядела так, словно её тщательно вымыли, а затем — высушили. В центре камня выступало что-то, наподобие идеально круглого люка, около метра в диаметре. На поверхности этой крышки был начертан замысловатый узор из тонких линий, образующих нечто вроде спирали. Зверь попытался спуститься вниз, но Емельянович, властным жестом, остановил его и зашептал в ухо, указав пальцем на нарика. Тот даже не обратил на это внимание, он просто стоял и тяжело дыша, смотрел вниз.
Зверь, выслушав руководителя, пошёл к наркоману, осторожно огибая яму, словно приближение к ней могло ему чем-то повредить. На ходу он достал, уже виденный мною в автомобиле длинный блестящий нож, напоминающий оружие спецназовца. На лице Зверя я заметил странное для этого человека, выражение растерянности, точно он не мог понять; правильно ли он поступает в данную минуту.
Подойдя к нарику, гигант остановился перед ним и твёрдо сказал, тыкая острием клинка в заляпанную грязью грудь:
— Теперь, полезай вниз.
Тот вскинул голову и выронив от неожиданности лопату, спросил:
— Это ещё нахрена?
— Объясняю для полных тормозов, — размеренно произнёс Зверь, продолжая тыкать ножом, при каждом слове, — ты полезешь вниз и ощупаешь вон тот кружок. На нём имеются выступы, и ты будешь на эти выступы нажимать, до тех пор, пока этот люк — а это именно люк — не откроется. Всё понятно, или повторить?
— А почему именно я? — проблеял нарик, сглатывая слюну. Видимо у него возникли какие-то сомнения, касательно этого приказа. — У тебя учёные есть? Пусть они и лезут.
— Ты свои деньги получить хочешь? — грозно осведомился Зверь, сведя брови к переносице. — Ты как думал, тебе за них ни хрена делать не надо будет? Или ты задницей собирался отрабатывать? А ну, ползи вниз и побыстрее!
Тяжело дыша, наркоман затоптался около края, прикидывая, как лучше спуститься и тут произошло ещё одно странное событие, которому я, поначалу, не придал никакого значения. Зверь неловко повернулся, опуская руку с ножом и тот, случайно, задел ладонь нарика, разрезав её в кровь.
— Ах ты, падла! — выкрикнул тот, в испуге глядя на струящуюся кровь. — Ты меня порезал, урод!
Я решил, всё, несчастному пришёл конец и его немедленно разорвут на куски, но великан лишь мрачно ухмыльнулся, вытирая лезвие клинка, извлечённой из кармана тряпицей.
— Ползи, ползи, — почти добродушно проворчал он и спрятал оружие. — До свадьбы заживёт.
