Последний столик прятался в сумраке и людей, сидящих там, я узнавал с огромным трудом. Лишь по исполинской фигуре (не каждый день встречаешь человека таких размеров) я смог идентифицировать Зверя, забившегося в самый тёмный угол. Когда тусклый луч светильника коснулся, сидящего рядом с ним, стало ясно — это наш руководитель. Он что-то объяснял тощей девице, сидящей так, словно ей кол в задницу вставили. Кажется — это была та самая «вобла», которую я встретил перед самой посадкой в машину. Гладильная доска, кажется пыталась возражать, но Теодор, всякий раз, останавливал её коротким подъёмом руки и продолжал говорить. Последним, из этой четвёрки, был парень ростом с меня, но почти в два раза шире. Он, что-то уверенно втолковывал Зверю, постукивая рёбрами ладоней по столу и гигант размеренно кивал головой, соглашаясь со сказанным.
— Эта баба с парнем, сидящие за крайним столиком, — сказал, внезапно Сергей, глядящий в ту же сторону, куда и я, — весьма неприятные личности, возможно — наёмники.
— Наёмники? — нарик оживился, вытирая грязный рот грязной же ладонью. — Я столько наёмников знаю! Да я сам в Чечне кантовался! Ух мы там черножопым набили! У меня дома стрингер, в натуре, лежит, из него только пару раз стрельнули.
— С чего ты взял? — спросил я, игнорируя бредовую речь обдолбыша.
— Разговоры, — Сергей пожал плечами. — Одно дело дешёвый базар про «стрингеры», — нарик тускло посмотрел на него, пытаясь понять, не в его ли огород этот камень, — и совсем другое, когда люди очень тихо обсуждают; кому, в последний раз не доплатили и сколько надо было сдать ушей полевому командиру, чтобы он не наколол их на бабки, в следующий раз.
— Странно, почему они вообще обсуждали подобное в нашем присутствии, — тощий Юрик, вроде бы насытился и оторвался от тарелки. — У меня, лично, возникло ощущение, будто им плевать на нас и на то, что мы можем услышать. Как в древнем Риме, когда хозяин выходил голым перед рабами, не интересуясь их мнением на этот счёт.
— Ты, видимо, учитель истории? — поинтересовался Сергей, отправляя гриб в рот.
— Вообще-то я предпочёл бы на «вы», — очень грустно заметил Юра, — но, поскольку все остальные всё равно «тыкают» нелепо обращаться именно к вам с подобной просьбой. Нет, я не учитель истории, я — зоолог. Но неужели историю может знать только учитель истории?
— Честно говоря сейчас мне на это — положить. Гораздо больше меня волнует, чем мы будем заниматься, чтобы отработать две штуки баксов.
— Две? — нарик подозрительно посмотрел на него, — мне пообещали только штуку! Я не понял, ты чё, типа, круче, чем я? Надо пробить это с хозяином.
Было совершенно ясно, чем закончится для него подобное «пробивание», но я ничего не стал говорить: подобные полудурки не учатся даже на своих ошибках. Больше всего, в этот момент, меня занимала одна мысль. И даже не та, которая касалась оплаты. Хоть, судя по всему, Федька помог мне получить на тысячу больше, чем предполагалось. Глядя на весь этот Ноев ковчег, я мог, запросто поделить его на три группы: четвёрка учёных, которые, видимо, должны были исследовать некую хрень; водители автомобилей и наконец, наёмники, взятые, то ли в качестве охраны, то ли с иной, сходной целью. Оставалась разношёрстная четвёрка, сидящая за нашим столом.
Мы не влезали ни в какие рамки. Остальные объединялись по профессиональному признаку, мы — нет. Остальные, судя по всему, знали друг друга до этого, мы — нет. Конечно, если бы я был полным дебилом, то решил бы, что нас взяли именно для того о чём сказали, а именно: таскать оборудование. Но стоило взглянуть на нас, и эта мысль немедленно показалась бы смешной. Нарик и учитель, с трудом перетаскивали свои собственные тела, а мы с Сергеем, хоть и были покрепче, но не смешите мои копыта! За такие бабки можно запросто нанять караван верблюдов, а не четвёрку малорослых недомерков. Как ни обидно, но следовало быть объективным. Хотя бы наедине с собой.
— Я не понимаю, — начал я, пытаясь высказать эти путанные мысли вслух.
Однако договорить не получилось: в двери кафе почти ввалился один из тех братков, которые выясняли отношения на стоянке. Судя по всему, хозяин жизни был изрядно навеселе, если только подобное выражение подходило к его настроению. Тупое лицо, налившееся багровой краской, выражало непреклонное упорство в достижении неведомой, но несомненно благородной и чистой цели. Замысловатая траектория движения братана, чудом избежав нашего столика, привела его в стан учёных. Те же глубоко погрузились в свою беседу, и глубина их погружения не позволяла заметить появления нового персонажа, путающегося ногами в длинных полах кашемирового пальто.
Но явление это не осталось вовсе незамеченным. Несколько официантов и двое рослых здоровяков, осторожно приближались из глубины зала, обмениваясь выразительными взглядами. За крайним столиком нашей диаспоры разговоры прекратились и тёмные силуэты повернулись в сторону братка, раскачивающегося над столом ученых, словно лукоморский дуб в сильную бурю. Впрочем, в крайних точках, он ничем не отличался от Пизанской башни. Наконец несчастный не выдержал наглого игнорирования своей скромной персоны и его огромный кулак обрушился на столешницу, отчего часть посуды немедленно спряталась под стол.
