Ключ Гермеса Трисмегиста - [15]

Теперь лицо той женщины было, несомненно, мертвым. Исчезло выражение хмурой агрессии и злобы, сейчас это лицо никого не могло испугать, оно не выражало ничего, только в широко открытых мертвых глазах отражался светильник, который Вера держала в руках.

Она наклонилась ниже, и вдруг лицо стало приближаться, Вера в панике качнулась назад, ухватилась за шершавую стенку колодца — и проснулась.

И снова оказалась в салоне самолета. Сосед дремал с журналом на коленях. Вера посидела немного, ожидая, когда выровняется дыхание, затем обтерла лицо влажной салфеткой, подкрасила губы. В зеркале отражалась несуразная личность, волосы какие-то сивые — выгорели, что ли, на итальянском солнце. И лицо, с лицом нужно что-то делать. Ладно, это потом, а сейчас следует упорядочить свои мысли, тогда исчезнет заполошное выражение в глазах.

Итак, из всего, что случилось с ней за последние сутки, можно сделать вывод, что она чем-то заинтересовала опасных людей.

Этот тип, весь в шрамах и оспинах, и девица ему под стать, ясно же, что не простые они воришки. Если даже в номер гостиницы к Вере залезли, несмотря на то, что дверь она, естественно, запирала на ночь. Значит, сумели открыть, а это простому человеку не так-то легко.

В общем, понятно, что сама Вера им не нужна, если честно, она вообще никому не нужна. Вот пырнула бы девица Веру ножом — и кого это взволновало бы? Да никого, никому нет до Веры никакого дела.

Нет у нее никого из близких. Была одна подруга, да и та… Кстати, нужно бы как-то отомстить Ларкиной мамаше за то, что подсиропила ей Арсения, ну да ладно, это не главное…

Все началось после того, как Вера получила в Помпеях старинный амулет со знаком Гермеса Трисмегиста, причем отдали его ей явно по ошибке. Ну, перепутал ее тот черноволосый парень с кем-то. Сами виноваты, тотчас подумала Вера, нечего было ворон считать и по сторонам зевать.

Сами прохлопали, а у нее теперь неприятности. И главное — сразу надо нападать, хватать, в номер ночью лезть. Ты подойди по-хорошему — так, мол, и так, ошибочка вышла, не за ту вас, синьорина, приняли, отдайте амулет назад. Ну, Вера бы и отдала, ей чужого не нужно. Но только если по-хорошему попросят. А если по-плохому, то и у нее руки развязаны, не видать им этого амулета как своих ушей!

Произнеся мысленно эту фразу, Вера сама себе удивилась. Сдался ей этот металлический кругляшок, хотя бы и старинный. А вот жалко с ним расставаться.

«И не отдам никому! — с неожиданной злобой подумала Вера. — Ни уроду этому рябому, ни той девке со шрамом!»

Высокая брюнетка в кожаной куртке-косухе быстро шла через людный зал аэропорта, мрачно глядя на снующих вокруг пассажиров. Время от времени кто-то из них налетал на нее и, увидев мрачное лицо брюнетки, спешил уступить ей дорогу.

Где-то по пути рядом с ней возник мужчина лет сорока с широким смуглым лицом, изрытым оспинами.

— В чем дело? — прошипел он, не поворачивая головы. — Ты не достала нашу вещь?

— Не получилось! — огрызнулась брюнетка, искоса взглянув на своего спутника.

— Ты что — не смогла справиться с той русской? Я ее видел, она совсем не тренирована!

— Что же ты, — огрызнулась брюнетка, — что же ты сам с ней не справился тогда, в Помпеях?

— Один — один! — поморщился мужчина.

— То-то! — Брюнетка расслабилась. — Девица была не одна, ей на помощь пришла та толстая тетка, экскурсовод… не знаю, как она там оказалась, но вдвоем они отбились от меня.

— Скверно, — пробормотал мужчина, — очень скверно…

Они вышли из здания терминала, направились к парковке. Но не успели пройти и двадцати шагов, как рядом с ними остановился длинный черный лимузин с тонированными стеклами. Дверца открылась, из машины выскочил высокий негр в безупречном черном костюме, сверкнул белками глаз и сухо проговорил:

— Садитесь. Господин Председатель хочет вас видеть.

Мужчина побледнел, отчего его смуглое лицо приобрело неживой тускло-серый оттенок. Переглянувшись со своей спутницей, он спросил негра:

— Мы поедем в городскую резиденцию или на виллу?

Негр ничего не ответил.

Мужчина опустил голову, сел на заднее сиденье. Брюнетка устроилась рядом с ним.

Негр сел за руль, и лимузин резко сорвался с места.

Очень скоро пассажиры поняли, что едут за город.

Машина кружила по горной дороге, поднимаясь все выше и выше.

Слева отливало персидской бирюзой море в белом кружевном обрамлении прибоя, впереди в голубой дымке таяли поросшие виноградниками склоны.

Наконец машина преодолела перевал и начала спускаться с другой стороны горы. Вскоре она свернула с главной дороги на узкую подъездную, проехала еще пару километров и остановилась перед железными воротами.

Камера на воротах повернулась, ворота открылись.

Машина бесшумно прокатила по белому гравию дорожки, между кустами кремовых роз, и остановилась перед крыльцом белого одноэтажного здания.

На крыльце стояла худая подтянутая женщина средних лет в традиционной униформе горничной — строгое темно-синее платье, белый передник, белая кружевная наколка. Бледно-голубые глаза смотрели на гостей строго и подозрительно.

Водитель заглушил мотор, открыл дверцы машины.

Смуглый мужчина и его спутница поднялись на крыльцо.