Клятва верности - [36]

– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.

– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.

– И проведет жизнь в судебном зале, – сказал Боннер. – Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.

– Каким образом? – Боннер пожал плечами.

– Это не все плохие новости, – сказал Шапиро.

– Что еще?

– Могу поспорить, что в течение недели кое-кто собирается обратиться с заявлением о принятии судебного запрета, чтобы заставить нас демонтировать наши защитные устройства. Чтобы мы избавились от смертельных газов. И очень вероятно, что они это сделают, Арт. У нас всегда были шаткие основания с этими вещами.

– Плотный обстрел. Полковник? – Кросс выглядел унылым.

– Мы можем повысить физическую безопасность. Постараться держать вторгающихся подальше от системы в первую очередь. Но трудно сказать, что еще мы можем сделать. Газ «Ви-Экс» был гарантией на случай, если не сработают меры физической безопасности. Оказалось, что они нам нужны…

– Или мы так считали, – сказала Черчворд.

– Это то же самое, – сказал полковник Кросс. – Гхм, на этом предварительном слушании насколько много вы будете вынуждены рассказать о нашей системе?

– Очень много, – ответил Шапиро. – Я буду должен доказать, насколько трудно проникнуть в тот тоннель. Показать, что они не просто случайно зашли туда, и что у Сандерса были основательные причины быть в этом уверенным.

– Я думал об этом. Тони, мы будем должны переделать систему.

Рэнд согласно кивнул. Он уже думал об этом, и сейчас размышлял над различными идеями.

– Для этого потребуется время.

– Я могу отсрочить предварительное слушание, – сказал Шапиро. – На месяцы, если вы хотите.

– Лично я этого не хочу, – сказала Барбара Черчворд. – Как бы то ни было, эта вещь для нас финансовая катастрофа. Замедлять это дело – чревато дурными последствиями.

– А что с этим запретом? – спросил Боннер. – Как долго ты сможешь отсрочивать слушание по этому поводу?

– На неделю. Может быть на две, – ответил Шапиро. – Нет гарантий на более долгий срок.

– Не очень много, но должно хватить, – сказал Рэнд.

– Не люблю быть грубым, – сказал Фрэнк Мид, – но у меня есть вопрос: сколько все это будет стоить?

– Много, – ответил Боннер. – И я не представляю, как этого можно избежать.

– Я тоже, – сказал Мид. – Послушай, Арт, я на твоей стороне.

Конечно, подумал Тони Рэнд. Всегда поддерживаешь Боннера, как поддерживал Преса.

– Я это не из-за себя, – сказал Мид. – Это из-за Цюриха, а они прижимистые люди.

– Мы боремся за выживание, – сказал Арт Боннер. – Весь этот проект мог утонуть в бюрократических предписаниях. Это происходит с оставшейся частью страны. Итак, Барбара, ты должна быть готова жить с задержками поставок, а ты, Фрэнк, будь готов с улыбкой подписать несколько чеков на большие суммы, а я поговорю с Цюрихом.

Челюсти Фрэнка Мида сжались, но он не сказал ничего.

– У нас нет выбора, – сказал Боннер. – Рэнду необходимо время для переделки системы защиты, и пока это не сделано, мы не можем показать суду систему, которую используем сейчас. Нам необходима отсрочка. Джонни, добудь нам это время. Как можно больше, столько, сколько возможно. Тони, ты и полковник приступайте к работе.

– Может, кто-нибудь должен спросить Преса? – спросил Рэнд.

– Конечно. Мы поговорим с ним утром, – ответил Боннер. – Хорошо. Мы все знаем, что нам делать. Давайте не будем терять время.

8: ПРОЗОРЛИВОСТЬ

Справедливость – постоянное во времени и неизменное стремление воздавать каждому то, что он заслуживает.

Аристотель.

Томас Лунан сидел, отдыхая и улыбаясь, на круговой скамейке на аллее Санта-Моника Молл. Он поглядывал вокруг и изредка потягивал из баночки кока-колу.

Томас Лунан выглядел хорошо. Он был явно доволен собой и приятно улыбался. Прохожие обычно улыбались ему в ответ. Он был слишком хорошо одет, чтобы быть бродягой, и слишком явно бездельничал, так что от него вряд ли можно было ожидать что-то другое. Он собирался подняться через минуту или две и куда-нибудь пойти, наверное в аптеку или на другую скамейку кварталом дальше.

Все репортеры сейчас должны были быть в Тодос-Сантосе или в Сити-Холле Лос-Анджелеса. Погибло двое молодых людей, из них одна красивая девушка, другой – сын члена городского совета, оба были не вооружены и не представляли опасности. Это была сенсация года, а Томас Лунан сидел на Санта-Моника Молл!

Редактор отдела городских новостей это не поймет. Лунан тоже этого не понимал, однако он верил своим инстинктам, своему счастью, своей мойре. Толпа прохожих обтекала скамейку. Некоторые из них с трудом удерживали множество бумажных пакетов. За несколькими покупателями шли человек шесть парней и девушка студенческого возраста. В большинстве случаев на Лунана не обращали внимания. Некоторые садились на его скамейку, но обычно отказывались с ним говорить. Когда на него никто не смотрел, он иногда разговаривал сам с собой.

Лунан называл это «работой для ног».

К нему приближалась молодая девушка…

Даже Лунан не понял, что побудило ее остановиться, но она остановилась. Она ярко выделялась в толпе расплывчатых лиц. Ее походка. Ее прическа. Стиль одежды. Странное отношение к окружающим ее людям, как к движущимся препятствиям, которых нужно избегать, или как к любопытным предметам.