Клятва Тояна. Книга 1 - [35]
— И много под Номчей обиженных? — перехватил вопрос царевич.
— Ой много, — Тоян начал перечислять: — Басагары, тинцы, ачи, калмары, байгулы, кизылы, шусты… Всех алманом[58] обложил!
— Ишь, размахнулся! — царевич взыскующе глянул на Нечая: — А ты куда смотришь? У тебя недалеко Кетский острог значится.
— Мал он, государь-наследник, слабосилен. До Номчи пока не дотянулся.
— А до кого дотянулся?
— До князя Логи, до Сылгака, до Карачинских детей.
— И каков с них ясак противу номчиного алмана?
— Вдвое меньше.
Тевка Аблин не все Тояну перетолмачивает. Вот и тут смолчал. Но Тоян и без него все понял.
— Был у меня Сылгак, — сказал он. — Говорили мы. Ясак легче алмана. Послышал я, великий русийский царь готов принять к себе эушту без ясака.
— От кого слышал?
— От его посланника.
— Кто сей? — глянул на Нечая царевич. — Было у него такое полномочие?
— Тобольский человек голова, сын боярский Василей Тырков. А ходил он в Эушту в сто восьмом году, когда государь со всей Сибири ясак снял. Так что не своеволил.
— Тырков? — смягчился царевич. — Не слышал такого.
— Поднялся не родом, а умом и службою, — разъяснил Нечай. — Уместный человек!
Тоян подтверждающе закивал.
— Ну что ж, уместный, так уместный. Давай-ка тогда поглядим, что у нас на Оби деется, — и ткнул наугад в приставной чертежный лист. — Кто здесь?
— Иштанах.
— Под кем?
— Под Байбахтой.
— А Байбахта под кем?
— Под белыми калмыками тайши Узеня.
— Обижает эушту?
— Обижает.
— А здесь?
— Чаты Куземенкея.
— Под кем?
— Раньше давали алман хайотам, теперь дают ясак русийской Таре.
— Союзны, значит! — оживился царевич. — Похвально.
Так и пошло. Замелькали имена приобских начальных людей и названия племен. Даже Нечай, свычный в таких делах, вскоре уставать начал, а что о царевиче говорить?
Заметив это, царский дьяк Богдан Сутупов подкатил к нему с медовыми речами:
— Слушал я, слушал, да и заслушался вконец. Воистину государские распросы. Осталось их на бумаге отлить и сверяться по ним на Казанском приказе. Так и продолжай, Нечай Федорович.
— А в помощь моих грамотеев возьми, — не заметил его вольности царевич. — Хоть бы и Петреиша. С ними у тебя дело скорей пойдет, — и добавил веско: — Доволен я. Не зря перевиделись.
— От своего труда хлеб свой стяжаешь, — подольстил Богдан Сутупов.
— Да уж не от твоего, — вскинул голову царевич и пошел себе вон из ступенчатой палаты.
Стряпчие гурьбой поспешили за ним.
— Веди пока сибирца на крыльцо, — велел Сутупов Алешке Шапилову. — А я тут с Нечаем Федоровичем словом перемолвлюсь.
Дружески подхватив Нечая под руку, он повел его в сторону. Подождал, когда все уйдут, глянул испытующе:
— Коли так дела пойдут, скоро первым дьяком на Казанском дворе станешь.
— Мне и вторым неплохо, Богдан Иванович, — тем же голосом ответил Нечай. — Я не птица о четырех крыльях: выше Афанасия Ивановича не заношусь.
— А коли у него восемь станет?
— Коли станет, там и увидим.
— Оно и верно. Чем больше ездить, тем торней дорожка.
— Об чем это ты, Богдан Иванович? Нс пойму что-то.
— Так и быть, подскажу по дружбе. На одном мосту стоим, да с разных сторон. Пора поближе сойтись. Как думаешь?
— Уже сошлись, — Нечай весело шевельнул рукой, к которой прилепилась мягкая, но ухватистая ладонь Сутупова. — Куда тесней?
— Я всерьез, — посуровел царский дьяк. — Ты вчера от дела отлынил. Пришлось мне и за мово Семку и за твово Кирилку да и за нас с гобою страху терпеть. В другой раз ты потерпишь.
— Я всегда готов, Богдан Иванович. Да в толк не возьму, о чем ты…
— Не все сразу, Нечай Федорович, — натужно разулыбался Сутупов. — Кому сгореть, тот не утонет.
Посланник Москвы
Встреча с царевичем Федором растревожила Тояна. Ему вспомнился свой сын — наследник Танай, такой же юный, крепкий, не по годам рассудительный, как и сын Годунова. Он остался старшим в Эуште. Удастся ли ему сохранить порядок на ее землях до возвращения отца? Ведь Эушта подобна руке, у которой пальцы то соединяются, образуя нерушимую крепость, то разжимаются, теряя единство, и тогда видна становится властолюбивая заносчивость князя Басандая, лукавая осторожность князя Еваги, беспечная отобщенность князя Ашкинея. Их былое родство ныне заслонили распри — из-за пастбищ и рыбных ловель, из-за охотничьих угодий и зависимых людей. С каждым годом все труднее и труднее примирять Тояну единокровных соседей и самому примириться. А каково будет на его месте Танаю? Многому его еще надо научить, многое вырастить в его душе.
Вот и царевич Федор не готов пока сам править Московской Русией. Особенно сейчас, когда она сотрясается неисчислимыми бедами. Но через несколько лет при таком старании и уме он вполне может стать распорядительным и многомудрым владыкой…
Вернувшись в покои Казанского дворца, Тоян велел разжечь домашний очаг, который русияне называют камином. Ничто так нс успокаивает, как созерцание огня. Ничто не помогает так думать, как тихое потрескивание поленьев, певучее шуршание пламени, острые лесные запахи, источаемые деревом прежде, чем оно превратится в пепельно-серую золу. Дым улетает через отверстие, невидимое глазу, и там гудит, свистит, ухает, будто ночная птица.
В название романа «Мужайтесь и вооружайтесь!» вынесен призыв патриарха Гермогена, в 1612 году призвавшего соотечественников на борьбу с иноземными завоевателями. В народное ополчение, созданное тогда нижегородским старостой Кузьмой Мининым и князем Пожарским, влилась и сибирская дружина под началом стрелецкого головы Василия Тыркова.Широкое художественное полотно, созданное известным сибирским писателем, рисует трагизм Смутного времени и героизм сынов Отечества.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.