Клятва Тояна. Книга 1 - [31]
— Оставь себе! — даже не посмотрел на деньги Нечай. — Небось, пригодятся. Мыслю в Сибирь тебя послать. Ты человек молодой, безсемейный. Голова у тебя не снизу растет, а сверху, как надо. Коли честно послужишь, сполна и заслужишь. По душе ли тебе мое слово?
— Но душе, — голос у Баженки предательски дрогнул. — Еще как по душе! Только непопутна мне нынче Сибирь. Совсем непопутна.
— Что так? — сломал брови дьяк.
— Не гневайся, Нечай Федорович, сперва выслушай. Осталась у меня в Трубищах монастырская невеста. Не можно мне ее бросить. Никак не можно. Мы с ней иконку батькам целовали.
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Нечай. — Что за невеста? Сказывай по порядку.
И поведал Баженка о своей неотступной любви к Даренке Обросиме, о том, как свела и разлучила их изменчивая судьба. Поначалу сбивчиво говорил, торопливо, боясь утомить дьяка лишними подробностями, потом успокоился. И полились у него слова сами собой, да такие подъемные и уместные, что ай да ну.
Федоров слушал его жадно, не перебивая. Лицо у него потеплело, разгладилось, потеряло приказные черты. Видно, вспомнилась ему своя история, похожая на баженкину. Иначе с чего бы ему так перемениться?
— Вот и выходит, что нельзя мне в сибирскую службу идти, — убежденно заключил Баженка. — От латинской веры убежать можно, а от сердечной привязанности навряд.
— Зачем убегать? — вышел из задумчивости дьяк. — И на Сибири для нее место найдется. Вместе с твоею Даренкой. Была бы охота.
— Шутишь, Нечай Федорович?
— Нимало.
— Ну а коли возмоги нет?
— Я же сказал: была бы охота… Вот я сей час тебе все растолкую. Значит, так. Киевский воевода нам не помощник, понеже он Литвою поставлен и от этого многими делами Москве поперечен. Но есть кроме правительских уз узы православия. Смекаешь? Церковь и на разъединенной Руси неразрывна. Монастыри меж собою исправно сносятся. На новой неделе наведаюсь я в приказ Патриаршего двора. Пускай запросят из Межигорской обители твоих Обросимов всем семейством. К примеру, в Боровской или в Осифов[46] монастырь. Обменно, в милостыню або еще как. Там они из монастырской крепости выйдут, дабы царским именем в Сибирь на государеву пашню идти. Я позабочусь, чтобы задержек им никоторых не было. Ты мне сослужил, и я тебе сослужу. Вот и сквитаемся.
— А коли не захотят монахи Обросимов запрашивать или отпускать, что тогда?
Столь нелепое предположение развеселило дьяка:
— Захотят! Против соболей добрых кто устоит? Все будет, как я тебе говорю. Не сомневайся! Через Сибирь ты свою невесту быстрей получишь, чем убегом.
— Разве я поминал про убег? — поразился Баженка.
— Зато думал! И меня к тем думам пристраивал. Я, конечное дело, могу помочь, но мое предложение надежней. Вернемся к нему?
— Вернемся!
— Тогда порешим так: ты по моему посылу новый город на Сибири ставить убудешь. Томской. Для начала десятником у казаков. А там, как покажешь себя. Завидую я тебе. Молодой ты, смекалистый. Все у тебя впереди. Поцелуешь икону со своей любезной еще раз, засмеешься. И живи себе. Теперь смекнул?
— Смекнул, — недоверчиво ел его глазами Баженка. Потом вдруг брякнулся на колени: — Век не забуду, Нечай Федорович!
— Забудешь. И не такое забывается. Ну да ладно. Встань с полу-то. В коленях правды нет. Лучше выпьем по-братски. Все мы люди, все мы человеки. Кабы любовь нас соединяла, то и злу в нашу жизнь не вставиться, — он выпил, отер губы: — А деньги забери. Уговор у нас такой будет: на Сибири отдашь. Не мне, так кому из сыновей моих.
«Значит, не надеется долго на своем месте усидеть, — понял Баженка. — И над ним тучи висят».
Но виду не подал. Сунул в карман двадцать семь рублей с полтиною и пообещал:
— Как в казенку кладешь, Нечай Федорович. Не сомневайся во мне. Я человек твердый.
Малая дума
Москва поразила Тояна своим великолепием. Он не привык к такому обилию златоглавых удук уй, называемых здесь церквями, к бесконечности белых и красных крепостных стен, широте дорог, к разнообразию проездных башен, защитных рвов и подъемных мостов, к череде зеленых, лазурных и даже серебряных крыш, единству камня и резного дерева. Но среди этого великолепия не было радости. Люди проходили понуро, точно опасаясь друг друга. Их было немного. Зато много стражников и ворон. Окна и двери все больше зарешетчены.
Изредка проносились богатые, празднично украшенные сани. Из одних Тояну помахал рукой незнакомый урус, крикнул что-то и умчался, оставив зыбкую искорку дружелюбия.
А на торговой площади Белого города повеселил душу ручной медведь. Его водил среди редких зевак цыганистый молодчик. Завидев девку, он сворачивал к ней, и тогда медведь по его тычку неуклюже приседал перед застигнутой врасплох молодкой, стараясь шлепнуть ее по заду блудливой лапой. Мужики громко пересмеивались, совали поводырю кто горсть семечек, кто кус хлеба или яичко, а кто и медную денежку. Просили, хохотнув:
— Пущай и вон ту заодно лапнет — чернявенькую!
По торговому месту поезд Тояна двигался медленно. Вот и пристроился к его кибитке молодчик с медведем. Зверь по его велению вскинул морду, засучил лапами, несильно рявкнул, потом вдруг низко поклонился.
В название романа «Мужайтесь и вооружайтесь!» вынесен призыв патриарха Гермогена, в 1612 году призвавшего соотечественников на борьбу с иноземными завоевателями. В народное ополчение, созданное тогда нижегородским старостой Кузьмой Мининым и князем Пожарским, влилась и сибирская дружина под началом стрелецкого головы Василия Тыркова.Широкое художественное полотно, созданное известным сибирским писателем, рисует трагизм Смутного времени и героизм сынов Отечества.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.