Клятва рыцаря - [99]

– Жиль? – удивился Люк, узнав его. – Почему ты здесь? Ты же должен быть вместе с леди Амелией и сэром Робертом.

Жиль опустился на одно колено. Сапоги его были забрызганы грязью, он тяжело дышал.

– Был, милорд. Но меня послали к вам с известием.

– От Роберта?

Жиль кивнул, не в силах говорить. Ему не хватало дыхания, и слова отрывисто слетали с его уст.

– Он просит… чтобы вы послали ему помощь, милорд.

– Помощь? Что случилось, говори же!

– Его удерживают в заложниках. Его и леди Амелию. И они просят вашей помощи…

Сунув руку в карман, Жиль достал какую-то вещицу и протянул ему. В свете костра тускло сверкнуло золото, и, взяв кольцо, Люк медленно повернул его, чтобы взглянуть на знакомую печатку де Брийона.

– Господи Иисусе! – хрипло выдохнул он сквозь стиснутые зубы. – Вставай, Жиль. Выпей вина и поешь, чтобы прийти в себя. Принеси ему плащ, Реми, и позаботься о его лошади. Клянусь Богом, я готов сейчас спалить всю Нортумбрию. Расскажи мне побыстрей, что случилось.

Было темно. Шипел догорающий факел, роняя искры на пол подвала, где они затухали на влажных камнях. От острой боли у Коры раскалывалась голова. Ей хотелось кричать от горя при виде окровавленного тела Шебы, неподвижно распростершейся на полу. Но она не могла выказать слабость перед этим человеком, со злорадной ухмылкой уставившимся на нее.

– Ты долго была бельмом у меня в глазу, – скрежещущим голосом проговорил он, стирая ладонью кровь со щеки – доказательство того, как яростно она боролась с ним. – Лорд Бэльфур с детства слишком потакал тебе. Ему бы следовало пороть тебя каждый день, а не баловать и лелеять.

Кора гордо взглянула на Хардреда.

– Мой отец был справедливым человеком. И не тебе о нем судить.

– Твой отец, – передразнил он, – был просто выживший из ума дурак. Да к тому же безвольный дурак. Он должен был бы выдать тебя замуж за мужчину, способного удержать эти земли, а не за того бесполезного калеку.

Глаза Коры загорелись гневом.

– Вульфрик был мужчиной, каким тебе никогда не быть!

– Недоделок он был, а не мужчина. Когда Бэльфур позволил тебе выйти за него замуж, стало ясно, что мы обречены. Но что мы могли сделать, кроме как терпеть и молчать, понимая, что однажды придут чужеземцы, чтобы захватить наши земли. Это бывало и прежде, но шотландцы и датчане, разграбив окрестности, уходили, а эти явились к нам навсегда.

– Кто такие «мы», о которых ты говоришь? Я вижу только тебя, предателя-сакса, который тотчас же умрет, как только вернется Люк.

Хардред хрипло рассмеялся. Он наставил на Кору ее же собственный меч, глядя на острие и словно раздумывая, куда бы лучше вонзить его.

– Забудь об этом! Лорд Освальд уже в замке со своими людьми, и Вулфридж снова стал саксонским.

– Ты открыл ему ворота? Ты безмозглый болван!.. Если бы саксы еще могли побеждать, король Гарольд до сих пор сидел бы на троне… Но даже если бы он и победил при Гастингсе, Англия все равно была бы потеряна для нас. Не из-за одной битвы, не из-за одного человека, а просто потому, что слишком долго мы были разобщены. Судьбой было предназначено, что Англия падет, и мы должны еще радоваться, что она досталась Вильгельму, который, по крайней мере, способен связать нас воедино. Ведь вместо этого мы были бы сотней мелких уделов, управляемых вечно грызущимися между собой баронами, у которых лишь своя выгода на уме. Кора прерывисто вздохнула. Это была правда. И она это прекрасно знала. Чувство справедливости продиктовало ей эти слова.

Взбешенный, Хардред резко выпрямился и, приставив смертоносное острие римского меча к ее груди, приказал ей встать. Она медленно поднялась на ноги, заметив, что платье у нее разорвано с одного бока, так что бедро обнажилось почти до талии. Хардред скользнул глазами вниз, потом снова вверх ей на лицо, и губы его скривила презрительная ухмылка.

– Освальд не безмозглый дурак, как Бэльфур, а сильный в своем праве сеньор. Он будет держать в заложниках не только тебя, но и брата лорда Люка. Он не склонит колени перед нормандцами и не позволит своим дочерям греть им постели, как это сделала ты. Освальд возродит нашу былую славу, он вернет нам то, что отняли завоеватели.

Не сводя глаз с Хардреда, держащего ее меч, Кора смерила его самым презрительным взглядом, на который была способна.

– Когда вернется лорд Люк, ты сильно пожалеешь об этом.

– Лорд Люк уже вернулся, но не может войти в замок, – хрипло рассмеялся Хардред. – Волк у наших дверей, но мы затравим его так, чтобы он никогда не мог больше рыскать по Англии.

– Вам это не удастся, Хардред! – вскричала Кора, сжав кулаки. – Вы все пигмеи рядом с ним.

– Он попал меж двух огней и теперь не улизнет от нас. У нас воины здесь, и наши воины в тылу у него – так что скоро мы его раздавим. А вы, миледи, та приманка, которая удерживает его под стенами Вулфриджа.

– Ты лжешь!

– Ничего подобного. Он выжидает и думает, что осадой возьмет нас, не догадываясь, какая судьба его ожидает. А когда он поймет, будет уже слишком поздно. – Хардред указал концом меча на открытую дверь подвала. – А теперь пошли, лорд Освальд ждет тебя наверху. Ты – ключ от волчьего сердца.