Клятва и меч - [16]

– А я говорю вам, что король изменил свое решение в последний час жизни! Прежде он угрозами заставлял дворян присягать этой смазливой вертихвостке, и никто этого не отрицает. Перед смертью он прозрел, и слава Богу! Кроме того, вспомните, что Генрих поставил перед Матильдой условие – мужа ей должны выбрать мы, английские вельможи! А что она сделала? Вышла замуж за этого напыщенного франта Готфрида, графа Анжу, заклятого врага нашей страны!

Переведя дух, он зло прищурился и обратился к Элизе:

– Простите, моя леди, но лорду Бриану Фитцу необходимы подробные разъяснения. Мы знаем, что он… неравнодушен к императрице, и это заставляет его закрывать глаза на ее недостатки и ошибки.

– Обращайтесь ко мне! – повысил голос Бриан. – Я сижу рядом, а не в конце зала.

– Очень хорошо, тогда вам следует услышать то, что я собираюсь сказать. Я рискую доставить вам и вашей супруге некоторое неудовольствие – что же, вы сами напросились на это. Итак, я опасаюсь, что вы находитесь под влиянием чар моей прелестной кузины.

– Тогда вас обманули зрение и слух, граф Блуаский! – Бриан потерял самообладание. – Матильда обладает многими замечательными качествами, но отнюдь не магией. И хватит об этом, лучше поговорим о деле. Вы говорите, что мы ставили Генриху некие условия? Это неправда. Вы отлично знаете, мы боялись даже заикнуться о чем-либо – король умел держать нас всех в страхе. Мы поклялись в верности Матильде, потому что она законная наследница и преемница короля. Вы можете сидеть на троне, мой лорд, но престол останется за императрицей до тех пор, пока она сама от него не откажется.

– Вы считаете меня вором! – прошипел Стефан, багровея от ярости. – Скажите прямо, чего ходить вокруг да около!

Бриан задумчиво посмотрел на него и покачал головой.

– Нет, я не могу и не хочу называть вас так. Я предпочитаю думать о графе Стефане как о хранителе короны, предназначенной его кузине Матильде.

– А Готфрид? Я должен сохранять корону и для него?

– Он не имеет никаких прав на трон. Мы сможем удержать его в узде.

– Может, и так, а может, и нет. Но вы постоянно забываете об одном обстоятельстве. На смертном одре Генрих I назвал меня своим преемником! Посланник, приехавший за мной в Булонь, первым делом сообщил мне об этом. И вы имеете наглость считать меня лжецом и вором?

– Я верю, он сказал вам это. Но не думаю, что король Генрих I мог изменить свое решение перед последним вздохом. У него было предостаточно времени, чтобы отвергнуть Матильду, тем более что последнее время они были в ссоре, и тем не менее он не сделал этого. А что касается вашего якобы произнесенного имени… Его почему-то услышали не все, кто присутствовал у постели умирающего короля. Сложите ладони створками раковины и прошепчите что-нибудь в них – держу пари, все за этим столом услышат разное. Вспомните, разве Генрих когда-либо прежде менял свои решения? Нет. Мы с вами провели рядом с ним многие годы и отлично изучили его. Во всяком случае, если бы он хотел видеть королем вас, он бы это оформил письменно. Покажите мне этот документ, и я первый преклоню перед вами колена и дам клятву верности, как королю Англии! Но у вас ничего нет, ничего.

В зале повисла глубокая тишина. Дворяне, присутствующие на пиру, ожидали слов Стефана, и он еще больше занервничал и допустил первую губительную для себя ошибку за время своего царствования. Ему захотелось стряхнуть с себя путы обвинений, продемонстрировать свою власть над лордами, и прежде всего над этим упрямцем Брианом Фитцем. Спрыгнув со стола, он подбежал к своему недавнему другу и визгливо закричал:

– Вы были бы первым? Нет, наглец, вы сейчас станете первым! Преклоните колена. Скажите, что любите и уважаете меня, как вашего короля. Подойдите сюда, лорд Бриан Фитц, и сделайте то, что должен сделать каждый дворянин Англии. Я король, черт бы вас побрал! Я хочу слышать это от вас! Подойдите немедленно и встаньте на колени!

Его голос эхом прокатился под высокими сводами, и в зале наступила мертвая тишина. Замолкли все звуки, даже занавеси на окнах перестали хлопать под порывами ветра и дрова не трещали в очагах.

Английская и нормандская знать с любопытством наблюдала за лицами споривших. Зал был огромным, и вельможи, сидевшие внизу, мало что услышали из этого разговора, но понимали, что между Стефаном и Брианом Фитцем что-то произошло. Старые друзья серьезно поссорились. Взрывы гнева были обычным делом среди заносчивых, темпераментных дворян, и редкая встреча, а тем более пир, обходились без скандалов. Ни один барон не мог считать себя настоящим мужчиной, не натренировав как следует свою глотку в перебранках со своими собратьями.

Но то, что было повседневным среди лордов, не к лицу монарху. Граф Стефан Блуаский прошел хорошую школу отношений. Он научился давать отпор не ведавшему стыда сквернослову Ранульфу Честерскому и на равных состязаться в ядовитой меткости с Робертом Глостерским. Но король Стефан не мог себе позволить проиграть в словесном поединке. На глазах у всех он изрек свою первую команду как монарх, и ему было необходимо, чтобы ей подчинились, необходимо!