Клятва - [12]

– Так это же Миронов Санька! – И нарочито серьёзно добавил: – Он у нас последнее время крутым бойцом заделался.

Лось хмуро сдвинул густые брови, которые, впрочем, не были видны под натянутой на самые глаза шапкой.

– Сейчас увидим, какой он боец.

Парни обступили Миронова с трёх сторон; четвертую загораживала стена жилого дома. Они были уверены, что жестоко надают наглецу по шее; их зараженная кровь быстрее пошла по жилам; кулаки сжались в стенобитные орудия. Мгновение, и все трое разом кинулись в центр условного круга.

Сам Миронов, правда, был уверен в обратном.

Он высоко подпрыгнул, широко расставил ноги и с полным разворотом вокруг своей оси нанес двойной удар по "флангам". Рифленые подошвы зимних ботинок словно наждак проехались по физиономиям парней, оставляя на месте содранной кожи кровоточащие раны.

Миронов приземлился на шпагат, и его кулак с силой вошёл в пах подоспевшего как раз Лося. Тот не успел даже почувствовать обжигающей – словно расплавленная сталь – боли внизу живота, как получил сокрушительный удар в скулу и рухнул наземь, разбив при этом похожий на картошку нос об лед.

Один из парней попытался встать, но чёрный ботинок буквально со свистом опустился ему на горло, уничтожая адамово яблоко, перебивая трахею и ломая позвоночник.

Другой поднялся и вытащил из кармана нож.

– Зря, – только и сказал Миронов.

Словно ветер он налетел на ощерившегося наркомана. Тот повалился и тихо умер, так и держа в руке рукоятку ножа, чьё лезвие полностью вошло ему в глаз.

Миронов развернулся и присел: над его головой пронёсся волосатый кулак Лося, который тут же сложился пополам от града ударов по ребрам.

Драка продолжалась совсем недолго, и вскоре могучее тело Лося окончательно распласталось по обмёрзлой земле.

Миронов опустился рядом с поверженным и уперся коленом ему в грудь. Хриплое дыхание вырывалось из глотки наркомана, струйки крови текли из разбитого рта, сломанного носа и даже из ушей.

– Твои друзья мертвы, – констатировал Миронов и обхватил ладонью небритое лицо Лося. Повернув окровавленную бритую голову в одну и в другую сторону, он заставил парня убедиться в правоте своих слов. Зрачки карих глаз расширились от ужаса, а тело свела судорога, когда Лось увидел торчащий из головы своего приятеля нож и темное пятно крови рядом.

– Я могу убить и тебя, веришь?

Тот отчаянно замотал головой, и из горла вырвался клокочущий звук, который можно было бы расценить как "Не надо!".

– Я не буду тебя больше трогать, если расскажешь мне кое-что, – спокойно сказал Миронов. – Договорились?

Голова Лося снова часто задвигалась. Он соглашался. Из ноздрей выползли окровавленные пузыри соплей и тут же лопнули.

– Вспомни вечер, когда ты, Зуба и ещё двое избили меня и мою подругу Лену. Вспомнил?

И опять голова наркомана отчаянно замоталась; находящийся в его черепе мозг лихорадочно пытался найти хоть какой-то выход из создавшейся и, надо сказать, весьма опасной ситуации.

– Тебе придётся вспомнить, дорогой мой. Иначе ты умрешь, – хищно улыбнулся Миронов и бросил взгляд на лежащего вблизи человека с ножом в глазу.

От этого якобы случайного взгляда Лось задрожал и издал хриплый стон. Он честно пытался вспомнить тот вечер, но не мог. Он, Зуба, ещё двое. Избили Миронова и его девку. Когда? Где это было? Зуба, он… Зуба!

– Ты убил Жеку! – внезапно воскликнул Лось почти фальцетом, стараясь отползти от Миронова. Никогда ещё его рассудок не был так остр и ясен, как сейчас. Он сразу всё понял. И почему умер Зуба; и почему он лежит здесь в крови рядом с двумя трупами; и почему вдруг его просят вспомнить тот злополучный вечер.

Сознание Лося пронзило ледяной стрелой понимание того, что он сейчас умрёт. В ближайшие минуты – может быть секунды – он будет убит. Обязательно будет убит. Миронов сошёл с ума и мстит за случай полугодовой давности.

Но нет, вспыхнули алым слова в мозгу наркомана, не я один, и даже не вдвоем с Зубой…

– Ленинский район, улица Победы Коммунизма, дом восемнадцать, квартира 42, – ясно сказал он.

Миронов удовлетворенно кивнул и поднялся на ноги. С минуту он смотрел в глаза, полные страха глаза избитого парня, а затем плавно поднял тяжелый черный ботинок и так же плавно опустил его на горло Лося. Глаза того широко раскрылись, выпучились и вот-вот бы лопнули или выскочили из орбит, но внезапно та искорка, которая даёт взгляду ощущение живого, погасла; тело его обмякло.

Миронов убрал ногу с трупа и пошёл прочь, за угол здания. Домой. Спать.

Если бы он захотел, то смог увидеть, как бесформенное облачко тумана, отдаленно напоминающее силуэт человека, отделилось от мертвого тела Лося и пролетело метр в сторону, пытаясь вспорхнуть ввысь. Но вместо того, чтобы лететь вверх, оно медленно опустилось к самой земле и погрузилось в неё, не оставив ни единого следа.

Миронов вышел из автобуса на улице Победы Коммунизма.

Ещё низкое весеннее солнце уже катилось к горизонту, и всё вокруг обрело длинные лохматые тени. Слякоть, которая преследовала жителей города весь день, подмёрзла, превратившись в скользкий гололёд.

Миронов огляделся. Повсюду стояли старые, облупленные хрущёвки и деревянные строения непонятно какого века. Поразительно, но абсолютно все дома выглядели так, как будто последние годы в них никто не жил. Облезшая штукатурка выставляла напоказ каменную кладку стен; здания словно были поражены страшной болезнью и медленно умирали. Торчащие как попало трубы водостоков походили на корявые пальцы чудовищ, обхвативших ветхие человеческие жилища. Стены, на сколько хватало глаз, были исписаны переправленными на сто рядов политическими лозунгами, до омерзительности скучными признаниями в любви, пошлыми словами и ещё более пошлыми рисунками.