Клудж. Книги. Люди. Путешествия - [83]

Если Ульяновск одержим прошлым, Самара – (космическим) будущим, то Казань, несомненно, настоящим. Это озабоченность проявляется в стремлении местных жителей монументализировать окружающий их мир во всей его полноте, от повседневных предметов до потусторонних существ. В Казани есть памятники Благотворителю, Водовозу, Коту, Кошельку, Мойдодыру, Дракону… по правде сказать, проще перечислить, каким предметам и людям в Казани НЕ установлены памятники. Вишенка на торте в этом смысле – скульптурное изображение давнишнего ректора Казанского университета Карла Фукса. Эксцентрично выглядящий железный человек магнетизирует местных жителей не столько сам по себе, сколько как оболочка для кое-чего еще: если заглянуть ему за спину и сфокусироваться на выполненном в форме человеческой головы набалдашнике трости, который Фукс сжимает в руке, то можно обнаружить, что черты лица этой скульптуры-в-скульптуре подозрительно напоминают – мамма мия – мэра Казани, в правление которого и был установлен монумент. Посторонним сложно вникнуть в суть этой казанской энигмы, отдаленно напоминающей о дурных бесконечностях Эшера; потирая лоб, осознаешь, что здесь более, чем где-либо еще, верны знаменитые слова Черчилля о России – «загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки».

Охотник за архитектурными follies обнаружит для себя во всех трех городах зеленые нетронутые пастбища. В Казани – которая после Универсиады стала похожа на то, чем была Прибалтика в СССР: ближняя почти заграница, где в каждой стене найдется окошко, извергающее мишленовские сырники по студенческим ценам; огромная, размером если не с хеопсовскую, то уж точно с хефреновскую пирамида; многофункциональный, с суши и боулингом, памятник шаймиевской эпохе.

В Самаре – синагога в мавританском стиле, модерновая дача Головкина с бетонными слонищами, музей «Самара космическая» с настоящей, с 17-этажный дом, королёвской ракетой «Р7» и деревянная, с памятной часовенкой избенка, где в 1956 году случилась «каменная Зоя» – 128-дневное окаменение девушки, легкомысленно осмелившейся повальсировать с иконой.

В Ульяновске – ленинский мемориал: беломраморное, напоминающее храм Хатшепсут в Долине Царей и кремлевский Дворец съездов разом сооружение, под сводами которого уместились целые дома, бережно перенесенные сюда с улицы, на которой родился Ленин. Собственно, это и есть советский Карнак – мраморные поля, по которым, хочешь не хочешь, а бредешь себе по направлению к вечности, монументальные, с храмовой акустикой, декорированные мозаиками, барельефами и горельефами помещения, выстроенные, чтобы донести и не расплескать куда-то в XXX век советскую сакральность. Хрустальный голос экскурсовода – неизбывно советской донны, будто сошедшей с иллюстраций к рассказикам в журнале «Мурзилка»: «Маленький Володя мечтал о том, чтобы в России…» – время от времени заглушает леденящий кровь рык – через ширму от диорам Ульяновска 1870-х годов и копии посмертной маски Ленина развернута экспозиция «Планета динозавров» – весьма поучительная: даже динозавры чувствуют беспокойство за свою судьбу, очутившись по соседству с коммунистическим тирексом.

Путешествия в жанре «и тропинка, и лесок» могут показаться несколько пресноватыми – подумаешь, тоже мне экзотика: разливное пиво, конская колбаса, алкогольный бальзам «Татарстан» и автобусные остановки, с которых можно уехать в загадочные Базарные Матаки, Икшурму, Мамадыш, Малмыж, Мензелинск, Муслюмово, Читу-Янцевары. Ну да, ничего слишком особенного – и туземцы здесь в перьях не скачут, и родственников не едят, люди как люди; ну так зато, по крайней мере, они тут не разбивают памятники ВИЛ и ВОВ, не берут денег, когда добрасывают тебя из пригорода до центра, не выставляют цены в долларах – и, last but not least[19], по-прежнему делают ракеты (причем неплохо справляются).

У британского писателя Кингсли Эмиса был – мало кем читаемый через полвека после публикации – роман «Русские прятки». Это антиутопия. В нем описана оккупированная русскими Англия – полностью деградировавшая, впавшая в дикость и невежество, вплоть до того, что англичане забывают свой язык. Странным образом, однако, единственные, кто пытается удержать их в более-менее цивилизованном состоянии, оказываются офицеры русских оккупационных войск – напоминающие скорее дворян из «Войны и мира», чем варваров. Разумеется, это гротеск и сатира, вымышленный мир, в котором все наоборот; однако мы знаем, что национальная литература часто проговаривается о том, что творится в голове тех или иных народов – а иногда и позволяет диагностировать их подлинные «чаяния». Что ж – СЛУЧИСЬ ЧЕГО, скамейка запасных у нас длинная.

Рыночная экономика

Швейцария, деревня при горнолыжном курорте. Здесь – из-за исландского вулкана самолеты не летают – зависла компания русских. Один из них, аспирант местного университета, изучает загадку русской души; в его распоряжении несколько десятков записанных в России «свободных нарративов» неких «простых людей». От скуки Федя, Леля и супруги Белявские принимаются слушать эти записи про русский ад. И так пять дней: земной рай наяву и жуткие страдания – на пленке; в конце те, кто слушал, становятся другими, в общем-то, людьми.