Клуб заграничных мужей - [18]

– Добрый вечер, Ланочка, – поздоровался Лешка. – Или доброе утро? Можно поинтересоваться, что ты тут делаешь в такой час?

– Ловим машину, – встрял Сашка. – Добрый вечер, дядя Леша. Вы нас до дома не довезете?

С одной стороны, я, конечно, предпочла бы, чтобы Алексей Петрович сразу же после слов приветствия произнес слова прощания и следовал по изначальному курсу, но с другой… Мой сын прав. Почему бы Афганцу не подбросить нас до дома?

Лешка перевел взгляд на моего ребенка и долго молча его рассматривал. Я тем временем про себя радовалась, что большая сумка с набором для современной бизнес-леди осталась в Веркином «Саабе». Во дворе клиники с ней ничего не сделается, а я не решилась везти ее с собой через полгорода. Да и для того, чтобы ее забрать, следовало спуститься к Веркиной машине с ключами, потом снова подняться… Лень была главной причиной. И сейчас она пошла мне на пользу.

– Так ты нас не подкинешь до дома, Леша? – спросила я ангельским голосочком, одновременно придавая своему лицу выражение Марии Магдалины. С Сашки в этот момент вообще можно было писать младенца на руках у Божьей Матери.

– Я вас до своего подкину, – рявкнул Афганец так, что в окрестных домах должны были вылететь стекла. – Думаешь, я тебя так просто отпущу?

– Дядя Леша, – пропел сынок, – если вы имеете виды на маму, то, наверное, следовало бы ее вначале в ресторан пригласить, на Канары свозить, ну или на Багамы, а то она очень переживает, что никуда не уехала на майские.

– Вижу, – процедил Афганец. – Поэтому и совершает ночные прогулки по городу.

Лешка открыл заднюю дверцу машины и даже подсадил меня. Я, признаться, такой вежливости от него не ожидала и молвила: «Спасибо», – после чего одарила Алексея Петровича таинственной улыбкой Джоконды. Сашка влез сам, Афганец прыгнул на переднее место пассажира, и мы рванули с места в направлении хором Алексея Петровича.

Там нас уже ждал верный Вовчик, ничуть не удивившийся моему появлению.

– Это вы нам котика подарили? – поприветствовал Вовчика мой сын, и они вдвоем с разрешения Лешки нас покинули. Вовчик обещал разместить Сашку в одной из гостевых спален. Судя по их количеству, Лешка планировал приглашать к себе всех своих однополчан, с которыми воевал в Афганистане, а не исключено, что и весь ограниченный контингент советских войск (если личный состав вдруг решит навестить Алексея Петровича одновременно).

Взяв у меня куртку, Лешка взвесил ее в руках, потом полез по карманам.

– Леша, лазать по чужим карманам нехорошо, – сказала я таким тоном, каким разговаривала с Сашкой в дошкольном возрасте.

– Ага, – кивнул Афганец. – Хорошо гранаты носить и пистолеты.

Я изобразила скромность и заметила, что, выходя из дома без оружия, чувствую себя голой, а так – маленький пистолетик и всего одна гранатка… Мелочь какая-то.

– Для тебя мелочь, – хмыкнул Афганец, повесил мою куртку на вешалку, вернув мое добро в карманы, после чего проинспектировал сумочку, нашел там только одну «ручку», махнул рукой, сумочку оставил в прихожей и повел меня в до боли знакомую мне гостиную с огромным распятием на стене. Больше ничего нового там не добавилось. Я все ожидаю увидеть у Алексея Петровича какую-нибудь статую, но он пока не сподобился. Предпочитает русскую народную или православную тематику, причем, как он мне однажды сообщил, при покупке икон его консультирует какой-то старый еврей, потому что, по выражению Лешки, только евреи и разбираются по-настоящему в русских иконах. Не спорю и предполагаю, что Лешка прав.

Из гостиной Афганец крикнул верного Вовчика, тот прилетел довольно быстро, тут же накрыл на стол, все время поглядывая на меня с опаской (приучен ожидать каких-нибудь гадостей), потом удалился. Я тем временем попросила разрешения позвонить Косте, его получила, набрала номер и сообщила, что мы с Сашкой остаемся ночевать у Алексея Петровича. Братец попытался кричать в трубку, уверенный, что мы с Веркой и сыном опять вляпались в какую-нибудь историю, но я связь отключила, сказав напоследок, чтобы Костя не волновался, накапал себе корвалольчика и ложился спать.

Афганец тем временем разлил коньяк, мы выпили, закусили, и Лешка приступил к допросу, глядя на меня волком. Его, как и брата, интересовало, куда я на этот раз сунула свой любопытный нос.

– Откуда путь держала, Ланочка? – спросил Лешка голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– От Рубена Саркисовича, – честно ответила я: подхватив меня у клиники, Лешка должен был это понять и сам.

– И что ты там делала?

– Мы с Сашей с ним консультировались.

– В полчетвертого утра?!

– А почему нет? – Я опять изобразила Марию Магдалину.

– Я, конечно, понимаю, что от тебя можно ждать всего, чего угодно, – заговорил Лешка, с трудом сдерживая ярость, – но даже ты просто так не попрешься в клинику к Рубену среди ночи, тем более с ребенком.

– Но ведь поперлась же, – пожала плечами я.

Афганец посмотрел на меня внимательно, уточнил, все ли у меня в порядке со здоровьем, за исключением психического (насчет моей головы у Лешки имелось особое мнение), я ответила, что пока ни на что не жалуюсь, но иногда все-таки стоит посоветоваться с врачом.