Клуб юных вдов - [63]

Шрифт
Интервал

Подмышки покалывает от выступившего пота, и это странно, потому что на мне нет ничего, кроме бесформенной хлопчатобумажной сорочки, а накрыта я тонкой больничной простыней. Руки и ноги покрыты гусиной кожей.

– Пап, – вдыхаю я.

– Отдыхай, – отвечает он, его голос звучит тихо и глухо от сдерживаемых чувств. – У тебя куча времени.

Я хочу повернуть голову, чтобы взглянуть на него, но мешает боль в шее. Это и к лучшему, ведь когда я увижу, как он смотрит на меня, обязательно расплачусь.

– Я все испортила, – шепчу я. – Дом. Отношения с Митчем.

С Колином.

– Ничего подобного, – возражает папа, гладя мою руку большим пальцем. – Дом цел. Огонь не пошел дальше спальни. Самое главное, что ты в порядке. Ясно?

Я понимаю, что он просто успокаивает меня, но я-то успокаиваться не хочу. Мне хочется вскочить. Хочется орать во все горло, вопить и крушить все вокруг. Хочется, чтобы в этой стерильной палате, в этих крашеных стенах, в этом счастливом мире царил такой же беспорядок, как в моей измотанной и сломленной душе.

Я закрываю глаза, и на щеку скатывается несколько запоздалых слезинок. Медленно вдыхаю и выдыхаю, проверяя возможности своих легких. И жду, когда пройдет ярость.

– Как у тебя это получилось? – спрашиваю я, не открывая глаз.

– Что получилось? – не понимает папа.

– Ну, когда мама… – отвечаю я. – Ты не расклеился. Ты был сильным.

Я слышу, как папа дышит – шумно и резко. Открываю глаза и вижу, что его взгляд устремлен в окно. За окном проплывает паром, величественный и спокойный.

– Я не был сильным, – наконец говорит папа. – Я разваливался на части каждый день.

Мысленно переношусь в наш дом, пустой, неестественно тихий. Сдавленные рыдания за стеной. Папа, с утомленными красными глазами, готовит мне завтрак. Везет меня в школу, не забывая взять ранец, помня о моих тренировках по футболу и отборочных соревнованиях. За ужином – легкий оживленный разговор. «Как прошел день?».

Я была ребенком. Я была ребенком без матери. Меня не интересовало, как прошел день у него. Мне и в голову не приходило спросить.

– Что изменилось? – допытываюсь я. – Что произошло?

Папа на мгновение задумывается.

– По сути, ничего, – отвечает он. – Время. А еще Джулиет. – Он смотрит в пол, на свои туфли. – Я знаю, ты считаешь, что я поступил импульсивно. Что я забыл, кто я такой. Но она спасла меня. Встретила меня, когда я был в полной растерянности, и вернула к жизни. Без нее я бы никогда не стал тем, кто я сейчас. Тем отцом, которым я стал. – Он пожимает плечами. – Возможно, я не очень хорошо объясняю, но это так.

Я снова закрываю глаза и вижу Колина. Вспоминаю, как он смотрел на меня, когда я говорила ему все те гадости. Вижу боль в его глазах.

– Нет правильного рецепта, – продолжает папа. – И хитростью тут не поможешь. Все это… худшее из худшего. Зря я… не надо было делать вид, будто мне легко без твоей мамы. Я привел тебя к доктору и решил, что этого достаточно. Я думал, что у нас все хорошо.

– У нас и было все хорошо, – говорю я.

– Не было, – качает он головой. – И сейчас нехорошо.

Он проводит рукой по подбородку, там, где у него когда-то была борода. То, чего мне не хватает. Без бороды он больше похож на самого себя.

– А мне бы хотелось, – тихо говорю я. – Мне бы хотелось, чтобы было хорошо.

– Мне тоже, – повторяет папа. – Мне бы тоже этого хотелось.

Глава двадцать седьмая

На следующий день папа привозит меня домой, и я вижу у забора велосипед Лулы. За последние двое суток я почти все время спала, напичканная снотворным, и мне снились странные сны. И почему-то в основном о Луле. Вот она стоит надо мной и сверлит меня сердитым взглядом. Вот она в школьном коридоре, проходит мимо, как будто мы чужие. Вот мы снова маленькие, и она запирается в своей комнате и отказывается выходить.

Едва я вижу ее велосипед, как все понимаю: день рождения. Я пропустила ее день рождения. Конечно, я была в больнице, но разве это меня оправдывает? Выскакиваю из машины еще на ходу и несусь к дому.

– Побереги себя, Тэм, – кричит мне вслед папа, но я не обращаю внимания.

Я бегу наверх, и у меня начинают болеть легкие. Дверь в мою комнату закрыта. Осторожно открываю ее и вижу Лулу до того, как она замечает меня. Лула рядом со шкафом, берет мою одежду из кучи, оставленной на полу, аккуратно расправляет ее и вешает на «плечики».

– Лула?

Она резко оборачивается и роняет платье.

– Я так виновата, – скороговоркой бормочу я, – прости меня, я…

Не успеваю договорить, потому что Лула бежит ко мне через всю комнату, быстро перебирая своими крохотными ступнями, и бросается мне на шею. Она так сильно стискивает меня, что мне трудно дышать, но я молчу. Я тоже обнимаю ее, и жесткие от краски волосы царапают мне подбородок. Слышу всхлип, но не знаю, свой или ее.

Лула резко отстраняется, вытирает мокрые глаза и ощутимо пихает меня в плечо.

– Эй! – вскрикиваю я.

– О чем ты думала, черт побери?! – кричит Лула. – Ты же могла умереть. Неужели ты на уроке не видела тот фильм о пожарной безопасности? О свечах и шторах? Прямо устроила какой-то спецвыпуск сериала про школу!

Я покрываюсь мурашками при воспоминании о том, как Митч вытаскивал меня из спальни, как окно было окутано дымом, и его лизали языки пламени, но пронзительные нотки в голосе Лулы заставляют меня улыбнуться.


Рекомендуем почитать
Серые полосы

«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».


Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви

Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.


На пределе

Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.


Неконтролируемая мысль

«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.


Полёт фантазии, фантазии в полёте

Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».


Он увидел

Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.


Вишневое лето

Разве можно забыть первую любовь? Вот и Эмили не смогла. Прошло семь лет с тех пор, как она в последний раз смотрела в бирюзовые глаза высокомерного и сногсшибательного Элиаса. Теперь Эмили ненавидит его, но все-таки не может отрицать, что он по-прежнему чертовски привлекателен.Пытаясь оставить в прошлом мучительные отношения с Элиасом, Эмили начинает новый роман. Но встречи с загадочным Лукасом происходят только онлайн. Эмили предстоит честно ответить на вопрос — с кем из них она действительно становится самой собой? Предстоит открыть свое истинное я.


Виновато море

Две сестры. Две разные судьбы. И одно путешествие, которое изменит всё… Практичная, рассудительная Кейти и своевольная и эксцентричная Миа никогда не были близки, а со временем и вовсе перестали общаться. Но однажды Кейти сообщают, что Миа при загадочных обстоятельствах погибла на Бали… и полиция утверждает, что это самоубийство. Что же произошло на самом деле? Чтобы понять это, Кейти, следуя дневникам Миа, пытается шаг за шагом повторить ее последнее путешествие – путешествие, которое, возможно, приведет ее к разгадке смерти сестры.


Непрожитая жизнь

На пороге совершеннолетия Леа Санклер сталкивается со множеством проблем. Агрессия в школе сменяется непониманием в семье. Как и большинство ее сверстников, она ищет спасения в Сети. И одно случайное знакомство меняет ее жизнь. Навсегда. Рафаэль Делион не может смириться со смертью брата. Он все больше казнит себя и отгораживается от внешнего мира. Стремясь понять, чем последние месяцы жил брат, Рафаэль пытается взломать его ноутбук. «Ее имя – ключ ко всему». Оставленная подсказка рождает в сознании парня больше вопросов, чем ответов. Но однажды в его класс приходит новая ученица – Леа Санклер.


Смертельно прекрасна

Астерия – небольшой городок на Восточном Побережье, куда переезжает семнадцатилетняя девушка – Ариадна Блэк.Ариадна потеряла семью, и теперь ей придется жить с двумя мамиными сестрами – Норин и Мэри-Линетт Монфор. С виду добрые и заботливые, они заперты в четырех стенах своего старинного особняка Монфор-л’Амори.Вскоре Ари замечает, что жителям Астерии совсем не нравятся ее тетушки. Более того, соседи их боятся. Но почему?И главное – стоит ли Ари бояться самой себя?