Клуб смертельных развлечений - [72]

— В смысле, она уехала до того, как прибыла опергруппа?

— Да.

— Но почему?

— А вы не понимаете? — усмехнулся Цыганков.

Гордеев даже вытер лоб. До него начало доходить, зачем Цыганков его сюда привез.

— Итак, вы хотите сказать, что Максаков был здесь… с Катей?

— Да, я так думаю, хотя доказательств у меня нет.

— Вы говорили с ней об этом?

— Говорил. Спрашивал. Она ничего не отвечала, только плакала. Слава богу, я быстро догадался и успел посадить ее в машину.

— Но почему вы не сказали об этом следователю Генпрокуратуры?!

— Да потому что это никого не касается. Зачем девчонку впутывать? Представляете, как ее стали бы прессовать? Хватит с нее и того, что было. А то еще получилось бы, что у парня имелся конкретный мотив, чтобы зарезать Максакова.

— Мотив? Подождите-ка, — попросил Гордеев. — Скажите мне лучше вот что. Какие отношения были у Кирилла с Катей?

— Кирилл влюблен в свою родственницу.

— Ах вот оно что!.. Сплошные открытия.

— Вообще-то у парня не все в порядке с головой. Он ревновал ее не то что к каждому столбу — к каждой тени.

— Но в данном случае обоснованно, верно?

— Да. Но ведь у него не было никакого права на это. Катя никогда не отвечала ему взаимностью.

— Подождите, подождите, я что-то не понял. Вы сейчас мне намекаете на то, что именно Кирилл и убил Максакова?

Цыганков посмотрел в глаза адвокату и ничего не сказал. Вытащил из нагрудного кармана пиджака сигару, закурил. Гордеев вспомнил, как Турецкий заинтересовался бомжом, которого он, Гордеев, видел с такой вот штуковиной во рту. Хотя какое это сейчас имеет значение?..

— В конце концов, — сказал Цыганков, — подозрение на Кирилла Столбова пало просто по определению, он же первый оказался у тела Максакова, верно?

— Извините, — заметил Гордеев. — Прямо под телом Максакова нашли кинжал с рукояткой в форме змеи. На лезвии — следы крови. Биологическая экспертиза установила, что группа крови совпадает с группой крови убитого Максакова. Убийца после удара оставил нож на месте преступления, и Максаков просто на него упал. Этот нож принадлежал Кириллу, есть свидетели, которые видели его у него раньше.

— Я этого не знал, — сказал Цыганков севшим голосом. — Да, я помню этот нож с рукояткой в форме змеи… Но почему я ничего не знал?!

— Данные следствия не всегда становятся достоянием общественности.

— Но ведь на ноже… — начал было Цыганков и запнулся.

— Ну что же вы? Договаривайте, договаривайте, — приободрил его адвокат.

— Отпечатки пальцев. Их нашли? Чьи они? Не святой же дух его держал!

— Не думаю, что сильно разглашу тайну следствия, если сообщу вам, что их не нашли. — Гордеев внимательно наблюдал за реакцией Цыганкова. Реакция была, нужно признать, вполне естественная.

— Но… куда же они делись? Их стерли? Или убийца был в перчатках?

— У Кирилла были перчатки? — вопросом на вопрос ответил Гордеев. — Вы же его первый нашли. У него были перчатки?

— Нет.

— Но он мог стереть отпечатки, верно? — наступал Гордеев.

— Наверно, да… Это же пара секунд всего.

— Переформулирую вопрос. А стал бы он это делать? Такой ревнивец, каким мне все его описывают, не совсем адекватный молодой человек, стал бы думать о том, что нужно уничтожить свои следы? И вместо этого, напоминаю, измазался в крови Максакова. Да еще орал благим матом, чему вы же и были свидетелем.

— Понимаю вашу мысль. Я согласен. То есть, возможно, он бы и стал подчищать за собой, если бы совершил убийство, но лишь спустя какое-то время, а если все происходило так спонтанно, как происходило, то, думаю, что нет.

— Итак, что же получается, — подвел некий предварительный итог Гордеев. — Если предположить, что Кирилла подставили, выкрав у него нож, то немудрено, что на нем не оказалось отпечатков пальцев. Убийца перестраховался, стер вообще все, потому что ему достаточно было того, что несколько человек видели этот нож у Кирилла и что у Кирилла был мотив — ревность…

В этот момент у адвоката в кармане ожил мобильный телефон. Звонил Турецкий.

— Хорошо, что я тебя нашел, — сказал Александр Борисович. — Я ищу Цыганкова и нигде не могу найти этого субчика, кажется, он от меня прячется. Ты что-нибудь знаешь про него?

— Да, — сказал Гордеев.

— Ага, кажется, я понял. Если он сейчас рядом с тобой, скажи «нет».

— Нет, — сказал Гордеев.

— Хорошо. Постарайся привезти его ко мне на Большую Дмитровку. Будем брать подписку о невыезде.

— Скажите, Цыганков, — Гордеев на каком-то наитии повернулся к хозяину «Березки», — много вы были должны Максакову?

Цыганков побледнел и ничего не ответил.

— Понимаете, я ведь не следователь, я — адвокат, пытающийся защитить своего клиента. Мне казалось, что вы заинтересованы в моей деятельности. А мне, то есть Столбову, может помочь лишь установление истины. Вы понимаете?

— Он сказал мне, что уничтожил расписку, — пробормотал Цыганков. — И я ему поверил…

— Кто? Максаков?!

Цыганков кивнул, и в глазах у него Гордеев уловил зловещие огоньки. Вот уж странный человек. Непонятный и даже какой-то мутноватый. Кто знает, такой может в самом деле зарезать. В случае крайней необходимости. Хотя в случае крайней необходимости, подумал вдруг Гордеев, я и сам недавно готов был человека прихлопнуть, — он вспомнил двух подонков, что напали на них с Женей во дворе у Турецкого. Как там, кстати, Женя, где она? Ладно, это все потом, вернемся к Цыганкову. Человек он безусловно странный. Содержит какое-то подозрительное заведение. Оперирует большими суммами, не всегда своими, как выясняется. И к Кате он ведь странно относится, так, может, он и приревновал к Максакову? Не зря же, наверно, и Турецкий сейчас позвонил…