«Клуб Шести» - [52]
А Теодор такой книжки раньше действительно не видел. Повертел в руках, прочитал:
«Альманах „Новая заря“, Читайте тех, кто живой!»
— Да ты открой титульный, открой! — не унимался писатель.
А на титульном в левом верхнем углу было напечатано: «Великому художнику, писателю, поэту и Творцу Теодору Сергеевичу Неелову посвящается этот Альманах!»
Теодор зажмурился и тряхнул головой. Снова взглянул, видение не исчезло.
Повинуясь интуиции, он стал шарить взглядом по рубрикаторам, в разделе прозы без труда отыскал среди списка незнакомых фамилий свою, в стихах — тоже… Ошеломлённо глянул на Михаила Романовича, тот сиял свеженачищенным самоваром и торжествовал.
— Праздравляю, друже, с тройным дебютом, тебя, с тройным!!! А, ну каково, Маргаритка, в один день он открывает галерею и впервые печатает в альманахе стихи и прозу, а, каково!!! История такого не знает! Да, брат, широко шагаешь прямо в историю и штаны не рвёшь! Дай-ка я тебя обниму, ш-шалмец!
Дальнейшее Теодору запомнилось калейдоскопом мультипликационных картинок — целовал Маргарите Иосифовне ручку, трубно звучало слово «супруга», обнимался с Михал Романычем, зачем-то подпрыгивал (может, трамвай трясло?), нюхал новенькие страницы альманаха (озаряло, что ещё никогда не рисовал типографскими красками, а вот же, удосужился!), судорожно листал страницы и, отыскивая свои стихи и рассказы удивлялся их книжному облику, пирожки за окном проплыли вместе с бабкой-торговкой в замасленном фартуке, альманах будет выходить каждый месяц, какое счастье!
Проехали лишних две остановки. Бежали через проспект на другую сторону под испуганные гудки встречных машин, брали такси и неслись в галерею.
— Где же «Волга» ваша, Михал Романыч?? — в запале орал Теодор.
— Да вот же она, вот, — ещё более радостно орал писатель. — В руках держишь!!!
Это и есть русский писатель.
В этом и весь русский писатель.
Нет больше «Волги» у ответственного работника Михаила Романовича. Потому что есть теперь Альманах «Новая заря» у писателя Михал Романыча, и на альманахе призыв: «Читайте тех, кто живой!» Ни больше, но и не меньше! Вот тебе, бабушка, и Юрка вернулся! Плевал он на «десять книжек по сто экземпляров», он друзей печатает и себя среди друзей. Он людям дарит искусство, да что ещё нужно писателю? Читатель. И он теперь у него есть. Вот так, ребята, можно жить со смыслом, можно.
А Маргарита Иосифовна, значит, супруга. Чудеса!
Глава 18
Но чудеса сегодня только начинались.
У дверей галереи курили господа и дамы. Пепел летел, вороны каркали, прохожие оборачивались и шушукались. Красота! Как редко теперь увидишь джентльменов в смокингах и дам в вечерних платьях, в мехах, вуали, бриллиантах и просто — красиво одетых. Теодор опять ощутил гордость за себя — ведь это он послужил поводом для праздника души!
Курящие оживились, увидев виновника торжества и раздался дружный аплодисмент.
Художник изящно поклонился, в дверях летуче расписался на нескольких программках, поданных под автограф. О, слава, как сладок твой миг! Аплодисменты следовали за Теодором Нееловым повсеместно, их подхватывали те, кто находился в коридорах галерее, догадавшись, что идёт Мастер. Наконец, у самого входа в залы, дорогу преградила ленточка с праздничным бантом. Из массы просочилась Мариэтта Власовна, заговорщицки потянула за рукав и прошептала на ухо:
— Теодор, я всё успела! Все картины висят на нужных местах, галерея имеет логику.
Теодор поблагодарил даму за участие и внимание, про логику не понял, но разбираться сейчас времени не осталось. Он шарил глазами по гостям, ища…
Ему представили начальника отдела культуры мэрии. Лицо было знакомым, но живот под блестящим пиджаком, Теодор не узнал. Начальник культуры взял слово и удерживал его, балансируя и пуская петухов довольно долго. Затем выступа Мариэтта, потом ещё кто-то из нормальных и приближённых.
К Теодору протиснулась Наташа-Ирэн с планшетом в руках, она тоже сегодня тайно правила балом. И сейчас она была именно Ирэн — поэтична, легка, улыбчива, декаденски вдохновенна. Теодору пришла в голову запоздалая мысль, мол, а что будет, если на открытие пришла так же и Мила? Глупая ты художническая башка!
Заранее о таких вещах надо вспоминать… Но за Ирэн протискивался ещё кто-то, молодой, статный, в смокинге и бокалом в руке. Тонкие усики выпячивали смешную щетину, но глаза компенсировали — большие и умные, взгляд глубокий, спокойный, долгий.
— Здравствуй, Теодор! Поздравляем! — восхищалась Ирэн и по мужски жала его ладонь, — с победой, партнёр! Это — виктория! Это я называю УСПЕХ! А, кстати, познакомься, это мой муж, Всеволод Рублев. Не пугайся, он хоть и Рублев, хоть и тоже художник, но он Всеволод, а не Андрей, да и тот в XV-м веке жил, если помнишь!
— Да, не помню… то есть, очень приятно! — пожал руку коллеги Теодор. — Хорошая шутка, Ирэн, и когда вы сегодня все успеваете?..
— Что успеваем, кто «все»? — Ирэн недоумённо.
— О, «Ирэн»?! — Рублёв восхищённо.
— Это он так меня называл, когда я ему позировала. — Ирэн смущённо.
Но Теодору не дали закончить мысль, попросили выступить и перерезать ленточку.
Художник подошёл к микрофону, защёлкали вспышки фотоаппаратов. В тот момент он ощутил себя бойцом в окопе, по которому ведётся прицельный огонь из лазерных пушек. Поэтому в завтрашних газетах портрет художника Неелова будет демонстрировать отважное, но слегка напуганное выражение лица знаменитости.
"Четвертый путь для чайников"? - удивитесь вы. - Ладно "Компьютер для чайников" или "Английский для чайников", но как можно принципы Школы Четвертый путь изложить "для чайников"? Автор уверяет, что благодаря его книге любой, кто испытывал трудности при чтении текстов Успенского и Гурджиева, сумеет понять все важные аспекты Школы. В этой книге автор подробно излагает два метода освоения принципов Четвертого пути. Первый - подготовительный, который освещает основы учения Успенского. Автор подробно рассказывает о практике самовоспоминания, самонаблюдения и работе над отрицательными эмоциями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Немолодая беллетристка, писавшая романы, главными героинями которых была она сама в разном возрасте, теперь страдает от… угрызений совести за несовершенство собственных героинь. Она не похожа на окружающих людей, она преследуема видениями из прошлого — её героини оживают и «не дают ей жить». И только вмешательство извне — мистического Белого Дворника, получеловека-полуангела, способно вырвать её из лап глубочайшего кризиса и неминуемой гибели. Повесть М.Ф. Веселова «ГОГОЛИАДА» продолжает лучшие традиции психологического романа таких авторов, как Р.Бах с «Чайкой по имени Д.Ливингстон», Г.Гессе с романом «Степной волк» и многих других величайших творцов прошлого века.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.