Клуб самоубийц. Черная стрела - [72]

– И запомни, трактирщик, – произнес сэр Дэниэл, – если будешь исполнять только мои приказы, я буду тебе добрым господином. Моими деревнями должны управлять преданные люди. Констеблем пусть будет Эдам-а-Мор, проследи, чтобы так было. Если изберут другого, только себе хуже сделаете. С тех, кто платил подать Уолсингэму, я строго спрошу. И ты в их числе, трактирщик.

– Добрый рыцарь, – ответил трактирщик, – я готов на кресте Холивудском присягнуть, что Уолсингэму я платил по принуждению. Нет, грозный рыцарь, я совсем не люблю этих Уолсингэмов, у них никогда гроша за душой не было, достойный рыцарь. Мне бы такого славного лорда, как вы! Да вы и сами можете у соседей поспрашивать, вам каждый скажет, что я горой стою за Брэкли.

– Может, и так, – сухо обронил сэр Дэниэл. – Значит, заплатишь вдвое.

Трактирщик скорчил гримасу, но в те беспокойные времена такие неприятности были привычным делом, поэтому он, возможно, был рад, что еще легко отделался.

– Веди своего человека, Сэлдэн, – крикнул рыцарь.

И один из его воинов вытолкал к нему несчастного согбенного старика, бледного, как свеча, который весь трясся от болотной лихорадки.

– Как тебя зовут, братец? – надменно произнес сэр Дэниэл.

– Если позволит ваша милость, – ответил тот, – Кондэлл меня зовут… Кондэлл из Шорби, с разрешения вашей милости.

– Мне донесли о твоих злодеяниях, – сказал рыцарь. – Ты повинен в измене, негодяй; ты шляешься повсюду без дела; подбиваешь народ на смуту; говорят, на тебе смерть нескольких человек. Что ж ты такой храбрый, а? Но я тебя поставлю на место!

– Всемилостивый господин, – взмолился несчастный, – тут какая-то ошибка! Пожалейте! Я всего лишь простой бедняк и никогда в жизни никого не обижал.

– Помощник шерифа о тебе совсем другое говорит, – возразил рыцарь. – «Найдите, – умолял он меня, – этого разбойника Тиндэла из Шорби, по нему уже виселица плачет».

– Кондэлл! – воскликнул несчастный. – Меня зовут Кондэлл, добрый господин.

– Кондэлл, Тиндэл – какая разница? – холодно бросил рыцарь. – Ты здесь, и я сильно сомневаюсь в твоей честности. Если хочешь спасти свою шею, пиши сию же минуту мне обязательство заплатить двадцать фунтов.

– Двадцать фунтов, господин?! – в ужасе воскликнул Кондэлл. – Да что вы, всемилостивый господин! Я таких денег отродясь не видел. Все мое хозяйство стоит меньше семидесяти шиллингов.

– Ладно уж, Кондэлл или Тиндэл, – усмехнулся сэр Дэниэл, – я готов рискнуть. Пиши обязательство на двадцать, а я сам посмотрю, сколько с тебя можно взять. Остальное я, по доброте своей, так и быть, прощу тебе.

– Увы, мой добрый господин, это никак не получится. Я не умею писать, – сказал Кондэлл.

– Что ж, увы так увы, – бросил в ответ рыцарь. – Вот только совесть моя не позволяет мне тебя отпустить, Тиндэл. Сэлдэн, бери этого старого ворчуна, помоги дойти до ближайшего вяза и повесь аккуратно за шею так, чтоб я мог полюбоваться им, когда буду проезжать мимо. Прощайте, добрый мастер Кондэлл и милый мастер Тиндэл, отправляетесь прямой дорожкой на Небеса. Всего вам доброго в дороге!

– Будет вам шутить, – прохрипел Кондэлл, выдавив подобострастную улыбку. – Слава Небесам, наконец-то на нашей земле появился настоящий хозяин! Я при всем своем неумении все же попробую что-нибудь нацарапать.

– Друг мой, – молвил сэр Дэниэл, – теперь ты напишешь сорок фунтов. Отправляйся. Ты слишком хитер, чтобы жить на семидесяти шиллингах. Сэлдэн, проследи, чтобы все было записано по форме и засвидетельствовано.

И сэр Дэниэл, который был очень веселым рыцарем, возможно самым веселым во всей Англии, отпил пряного эля и, улыбаясь, откинулся на спинку стула.

Тем временем лежавший на полу мальчик зашевелился, потом сел и испуганно огляделся по сторонам.

– Поди сюда, – властным тоном произнес сэр Дэниэл и, когда тот, повинуясь команде, поднялся и подошел, от души рассмеялся. – Клянусь распятием, – воскликнул он. – Вот так богатырь!

Мальчишка тут же вспыхнул от гнева и с ненавистью посмотрел своими смоляными глазами на обидчика. Теперь, когда он стоял на ногах, определить его возраст стало не так просто. Выражение лица делало его немного старше, но кожа у него была гладкой, как у младенца, а тело – необычайно хрупкое и тонкое. К тому же ходил он как-то неуклюже.

– Вы меня позвали, сэр Дэниэл, – сказал мальчик, – для того, чтобы посмеяться надо мной?

– Отчего ж не посмеяться? – спросил рыцарь. – Разреши уж мне посмеяться. Увидел бы ты себя, даю слово, ты первый бы рассмеялся.

Мальчик густо покраснел.

– Когда вы будете платить за все, вы заплатите и за это. Так что смейтесь, пока можете.

– Что ты, что ты, милый братец, – с искренним выражением ответил сэр Дэниэл, – не подумай, что я над тобой насмехаюсь. Это я просто шучу, так, по-свойски, как это принято между старыми приятелями. Вот подожди, я устрою твой брак, получу за тебя тысячу фунтов и буду любить тебя всем сердцем. Правда, я похитил тебя довольно грубо, но по-другому было нельзя. Однако отныне я буду хранить тебя и лелеять. Ты станешь миссис Шелтон… Нет, леди Шелтон, даю слово! Этот парень показал себя храбрецом и станет рыцарем. Нечего стесняться доброго смеха, он разгоняет грусть. Если человек смеется, значит, он добр душой, братец. Эй, добрый трактирщик, угости чем-нибудь моего братца, мастера Джона. Садись, дружочек, и поешь.