Клуб самоубийц. Черная стрела - [69]

– У Ника были деньги, – сказал он. – Он фунтов шестьдесят должен был скопить, не меньше. Когда теряешь друга, мастер Ричард, лучшее утешение – это стать его наследником. Загляните-ка в его сундук. Бьюсь об заклад, что у него там хорошая мошна с золотишком припрятана. У лучника Эппльярда – да упокоится его душа с миром! – рука была не только крепкая, но и бережливая. Почти восемьдесят лет он скитался по миру и копил. Но сейчас он лежит на спине, бедный ворчун, и ничего ему уже не надо. Я думаю, если добро его перейдет к его доброму другу, на Небесах ему будет веселее.

– Хэтч, – сказал Дик, – имей уважение к его застывшим глазам. Неужели ты ограбишь друга перед его мертвым телом? Эх, если бы он мог сейчас встать!

Хэтч несколько раз перекрестился, но к этому времени к нему уже вернулось обычное расположение духа, и теперь его не так-то просто было заставить отказаться от того, что он задумал. И быть бы сундуку открытым, но на улице скрипнула калитка, потом открылась дверь, и в дом вошел высокий плотный мужчина, с красным лицом и черными глазами, лет пятидесяти, в стихаре и черных одеяниях священника.

– Эппльярд, – произнес новоприбывший, переступив порог, но тут же остановился как вкопанный. – Дева Мария! – воскликнул он. – Да хранят нас святые, что стряслось?

– Да уж, стряслось тут кое-что с Эппльярдом, сэр священник, – ответил Хэтч жизнерадостным тоном. – Старика убили у его же двери, и сейчас он наверняка уже на пути к чистилищу. Ну а там, коли правду говорят, ему уже не понадобятся ни свечи, ни уголь.

Сэр Оливер побелел, кое-как подошел к табурету и опустился на него, сам не свой.

– Вот она, кара Господня! О, какой удар! – воскликнул он и принялся бормотать молитву.

Хэтч тем временем благоговейно снял шлем и опустился на колено.

– Но, Беннет, – спросил священник, когда немного пришел в себя, – что это означает? Какой враг мог это сделать?

– Сэр Оливер, вот стрела. Видите, здесь на ней написаны слова, – сказал Дик.

– Тьфу! Даже выговорить противно! – воскликнул священник, посмотрев на надпись. – «Джон В-долгу-не-останусь»! Подходящее для еретика прозвище. Да еще черный цвет – нехорошее знамение. Не нравится мне эта стрела, ох как не нравится. Но давайте посоветуемся. Кто бы это мог быть? Думайте, Беннет. Из всех наших врагов кто мог выступить против нас так открыто? Ума не приложу. Симнэл? Нет, сомневаюсь. Уолсингэмы? Нет, до такого они еще не дошли – все еще надеются победить нас с помощью закона, когда времена переменятся. Есть еще Саймон Малмсбэри. Что думаешь, Беннет?

– А что, если это Эллис Дакуорт? – предположил Хэтч.

– Нет, Беннет, это невозможно, – возразил священник. – Бунты никогда не начинаются снизу. В этом сходятся все здравомыслящие летописцы. Мятежи всегда начинаются наверху, и, когда какой-нибудь Дик, Том или Гарри[14] хватается за алебарду, подумайте о том, кому из лордов это выгодно. Теперь, вновь примкнув к королеве, сэр Дэниэл поссорился с лордами-йоркистами. Вот кто нанес этот удар, Беннет… Подробности я выясню, но ветер дует оттуда.

– Прошу прощения, сэр Оливер, – промолвил Беннет, – но в этой стране дуют такие горячие ветры, что я давно уже чувствую запах пожара. Его и Эппльярд, этот несчастный грешник, чувствовал. И, с вашего позволения, народ так против нас настроен, что не нужно ни Йорков, ни Ланкастеров, чтобы они взялись за вилы и мотыги. Услышьте мою мысль, она очень простая: вы, священник, и сэр Дэниэл, который готов плавать под любым парусом, вы многих лишили крова и пустили по миру. Вы избивали и вешали, и за это вам придется отвечать. Вас много раз привлекали к суду, но, не знаю как, вам всегда удавалось оправдываться, и сейчас вы думаете, что на каждой дыре стоит заплата. Простите, сэр Оливер, но тот, кого вы лишили земель и вышвырнули из дома, становится только злее, и рано или поздно наступит тот черный день, когда нечистый заставит его натянуть лук и продырявить вам кишки ярдовой стрелой.

– Ошибаешься, Беннет. И твое счастье, что мне нет дела до твоей пустой болтовни, – сказал сэр Оливер. – Ты болтун, Беннет, пустомеля и трещотка, и язык у тебя без костей. Мой тебе совет, Беннет: научись держать его за зубами! Научись!

– Пусть будет по-вашему. Не скажу больше ни слова, – ответил тот.

Священник встал с табурета и из висящей у него на шее сумки достал сургуч, тонкую свечку, кремень и кресало. Беннет с безутешным видом наблюдал за тем, как он накладывал печать сэра Дэниэла на сундук и шкаф лучника. После этого все трое, опасливо оглядываясь по сторонам, выскользнули из дома и пошли к своим лошадям.

– Пора нам уже продолжить путь, сэр Оливер, – сказал Хэтч, придерживая стремя священника, пока тот садился в седло.

– Да, но все изменилось, – ответил священник. – Теперь, когда Эппльярда не стало – да покоится его душа с миром, – гарнизоном управлять некому. Поэтому я тебя задержу, Беннет. Мне нужен человек, на которого я могу положиться, когда только и ждешь какой-нибудь черной стрелы в спину. «Не убоишься стрелы, летящей днем», – сказано в Священном Писании, не помню только, к чему там это. Я плохой священник, слишком погряз в делах мирских. Скачем, мастер Хэтч. Всадники должны уже быть у церкви.