Клуб обреченных - [15]

— Я видела, вы после матча вызвали Шевцова к себе в кабинет, — сказала я. — А потом Нилова.

— Вам и это известно? — произнес Белозерский. — Вы были на матче и на пресс-конференции?

— Да, на матче была. Скажите, пожалуйста, Михаил Николаевич, зачем вы вызывали к себе Шевцова?

Белозерский посмотрел на меня, кажется, с сомнением. На его лице ясно читалось недоверие.

— Михаил Николаевич, я прекрасно понимаю, что у клуба могут быть свои секреты, особенно то, что касается финансов, но тут такое дело. Так что я повторю свой вопрос: зачем вы вызывали Шевцова и не присутствовал ли при этом разговоре Александр Самсонов?

Вице-президент Белозерский глубоко вздохнул, потом хлопнул по столу своей узкой аристократической ладонью и воскликнул:

— Ну хорошо, будь по-вашему! Рискну. Думаю, не будет особым секретом то, что Шевцову есть за что пенять. Если вы были на этом матче, то должны помнить этот гол, который лишил нас Кубка. Ребята даже ополчились на Шевцова: дескать, ты все равно переходишь в «Барселону», так что тебе уже по барабану, выиграем мы Кубок или не выиграем. Так вот, я вызвал Шевцова, чтобы выяснить, что же с ним все-таки произошло: рецидив ли старой травмы, душевный надлом или еще что… Не был Андрей в этом матче похож на себя самого, понимаете?

— Пробую.

— А теперь перехожу к самому главному, — продолжал Белозерский. — Дело в том, что на следующей неделе мы должны будем подписать с испанским клубом «Барселона» договор, по которому все права на Андрея Шевцова переходят к ним. Испанцы хотят заключить с ним контракт. Оно и верно: футболист такого высокого уровня, как Андрей, не может найти достойной оплаты в России. Хоть он в нашем клубе и является самым высокооплачиваемым игроком, получает он все равно куда меньше, чем средненький футболист где-нибудь в Германии или Англии.

— А какова зарплата футболистов в вашем клубе? — поинтересовался Толмачев.

— Средний показатель назвать затрудняюсь. Обычные, рядовые футболисты получают от пятидесяти тысяч рублей до пяти-шести тысяч долларов.

Толмачев присвистнул:

— Рядовые!

— Такие же игроки, как капитан команды Иван Лавров, вратарь Белецкий или тот же Самсонов, получают порядка пятнадцати — двадцати тысяч долларов. Это по российским меркам прилично.

— А Шевцов?

— С Шевцовым особый контракт, — сказал вице-президент «Арсенала». — По нему он получает тридцать с лишним тысяч долларов. Это не так уж и много для него, — поспешно добавил Белозерский. — В московском «Спартаке» ведущие футболисты получают побольше. Про западные клубы я вообще не говорю. В той же «Барселоне» Шевцову платили бы на порядок больше.

— Платили бы? — уточнила я. — Бы? Ведь вы же сказали, что Шевцов подпишет контракт на будущей неделе? Вы что, сомневаетесь в этом?

Вице-президент молчал.

— Значит, сомневаетесь, — повторила я, на этот раз скорее утвердительно, чем вопросительно.

Белозерский бросил на меня один из тех пронизывающих взглядов, которыми он буквально бомбардировал меня на протяжении всего разговора. Потом снова хлопнул ладонью по столу и произнес:

— Сомневаюсь. Честно вам скажу: сомневаюсь. То, что произошло с Сашей, — он не сказал «убийство Саши», отметила я для себя, — та шумиха, которую наверняка поднимут вокруг всего этого репортеры… все это может сильно повредить. Испанцы рискуют большими деньгами, и они не хотят потерять их, вложив во что-то гиблое. А Шевцов может надломиться, посчитают они. Автогол в финале Кубка России, смерть друга — все это просто так не проходит.

Он поднял на меня глаза и, несколько повысив голос, произнес:

— Тот, кто замыслил все это, кто исполнил все это, метил вовсе не в Самсонова. Он метил в клуб, метил в Шевцова, метил, наконец, в меня лично. И — попал. Контракт вполне может теперь сорваться. Это, если вы так интересуетесь цифрами, — трансфер величиной в шесть с половиной миллионов долларов. Понимаете? И если все это сорвется, то… — Он покачал головой и отвернулся. — Теперь вы понимаете, что смерть Самсонова меньше всего выгодна клубу.

— Да я и не говорила, что смерть Самсонова выгодна клубу! — воскликнула я.

— Значит, я не так понял. Но согласитесь, в моем положении как-то сложно воспринимать все абсолютно адекватно. Сложно.

— Да, Михаил Николаевич, — признала я. — Значит, вы думаете, что мотивы этих трагических инцидентов могут быть завязаны вокруг Шевцова? Разумеется, я вовсе не имею в виду, что он причастен к этому лично, — поспешно оговорилась я, памятуя обидчивость футбольного функционера.

Белозерский погладил пальцами подбородок и ответил:

— Андрея что-то тяготит. Когда мы беседовали с ним в кабинете, он признал, что ему постоянно кажется… — Михаил Николаевич сделал паузу, и тяжело повисшую тишину поспешил заполнить майор Толмачев:

— Что ему кажется?

— Ему кажется, что за ним все время кто-то следит. Чей-то чужой и явно недоброжелательный глаз.

— Следит? Но ведь у него, вероятно, охрана, особенно в последнее время?

— Нет у него никакой охраны, — сказал вице-президент. — Если, конечно, не считать Нилова, который постоянно при нем.

— Нилов? Массажист?

— Вы его знаете?

— Да, приходилось встречаться, — ответила я. — Его вообще сложно не заметить. Представительный мужчина.