Клуб обреченных - [12]

— А что дальше? Блоха позвонил в дверь… не по телефону, а звонок там такой есть. Сказал, что мы из санэпидстанции. Он так и сказал, ты не подумай, что я тебе туфту зачехляю! — поспешно выговорил он. — Сказал, что из этой… сан… эпид… в общем, я говорил. Нам открыли, Чебыкин с порога влепил в лобешник этому охранничку из пистолета с глушаком…

И он опасливо посмотрел поверх моего плеча в сторону, где, лежал застреленный Чебыкин, там же, в вестибюле, валялся упомянутый «ТТ» с «глушаком».

— Чебыкин на стреме остался, мы пошли наверх за жмуриком. А около жмурика сидел какой-то дятел с сотовым. В камуфляже. Тоже, верно, охранник. Димок положил его из своего ствола, когда тот начал что-то гнилое гнусавить. Потом Блоха велел тащить того жмурика. Тяжелый. Спортсмен он, что ли. А дальше ты и сама все знаешь.

— Да уж, — мрачно протянула я, и в этот момент раздался пронзительный звонок в двери офиса.

Приехали эксперты, ФСБ и угрозыск.

* * *

Первым вошел невысокий плотный мужчина в сером плаще, с усталым лицом примерно такого же цвета, как и его плащ, и острыми темными глазами.

Он сразу же направился ко мне.

— Петербургское управление ФСБ, майор Толмачев, — представился он, раскрыв соответствующую книжечку. — Максимова — это вы? Документы ваши позвольте.

— Совершенно верно, это я. А насчет моих документов и прочего вам лучше позвонить вот по этому номеру… Вы меня понимаете?

Толмачев пристально глянул на меня как-то сбоку, а потом молча кивнул.

— Вот и прекрасно. Тут у нас, товарищ майор, нападение вооруженной группы из четырех человек на офис клуба «Арсенал». Двое бандитов убиты, один задержан, одному удалось уйти. Кроме того, преступниками убиты два «арсеналовских» охранника.

— Мрачно, — сухо откомментировал Толмачев. — Четыре трупа — это скверно.

— Пять.

— Что-что?

— Я говорю: пять трупов.

Он обратил ко мне недоуменный взгляд своих острых темных глаз:

— Позвольте, как пять? Вы же сами только что сказали, что убито два нападавших плюс два охранника. Всего выходит четыре.

— К сожалению, в офисе к моменту нападения уже был один труп. Это футболист «Арсенала» Александр Самсонов.

У Толмачева вытянулось лицо:

— Самсонов убит?

— Да. Я вижу, вам хорошо знакома его фамилия.

— Он мой любимый футболист, — упавшим голосом сказал майор Толмачев. — Значит, его труп был здесь уже до нападения?

— По крайней мере, мне дали именно такую информацию, — проговорила я. — Пойдемте поднимемся на третий этаж. Там все самое интересное. Подождите… одну минуту.

И я подошла к Наташе, которая даже не плакала, а, как бы окаменев, мертвым взглядом смотрела на все происходящее с лестницы. Обняла ее, понимая, что никакие слова сейчас не помогут, что от слов будет только хуже.

Она сама заговорила — резким, хриплым голосом, словно раздирающим ей гортань:

— Я никому не верю. Я никому не верю… они опять спустят все на тормозах, и его убийцам все пройдет безнаказанно. Я не хочу… слышишь, не хочу!

— Да, да.

— Ты можешь мне пообещать, Юля? Ты можешь мне пообещать?

— Что? Что я должна тебе пообещать?

— Что ты сама будешь расследовать это дело. Ведь ты… ведь ты можешь, я знаю! Ты взяла отпуск, конечно… но я прошу тебя!

— Да, да, я все поняла. Конечно, я позвоню в Москву и попрошу, чтобы мне разрешили вести это дело.

В глубине души я сильно сомневалась, захочет ли Гром дать мне «добро» на ведение этого дела. Ведь смерть Самсонова не имела никакого отношения к национальной безопасности, так что пусть, дескать, этим занимаются те, кому положено: прокуратура, РУБОП, угрозыск или даже питерская ФСБ. Гром не любил, когда в работу приплетались какие-то личные мотивы.

А тут эти мотивы как раз были: убит муж моей подруги.

Давить на чувства и сантименты моего шефа было совершенно бессмысленно. Гром не понимал, как в серьезнейшую работу можно привносить, прошу прощения, «лирику».

Но как сказать своей подруге, что я вряд ли смогу помочь ей в деле об убийстве ее мужа только потому, что мой шеф в Москве сочтет эту смерть не заслуживающей внимания серьезных структур, органичной частью которых я являлась.

И еще неизвестно, было ли это убийство.

Все следует выяснить.

— Все следует выяснить, — повторила я вслух и, погладив Наташу по голове, увидела во все прибывающей толпе, которую не пускали, дальше вестибюля, Андрея Шевцова и Даню Нилова и жестом подозвала их к себе.

— Что тут произошло? — бледными губами выговорил Нилов. Толстяк был потрясен до глубины души, и то, что он еще не видел трупа своего друга, кажется, взвинчивало его еще больше.

— Тут много что произошло, — быстро сказала я. — Вот что, ребята. Возьмите Наташу и довезите ее до дома. Вам тут все равно делать нечего.

— А тебе есть что делать? — проговорил Шевцов, и в его красивом лице, в котором не было ни кровинки, появился вызов.

— Мне — есть, — ответила я и, сочтя, что последующая информация будет весьма кстати, добавила: — Я из ФСБ. Все, ребята, давайте отсюда. Довезите Наташку. Я на вас рассчитываю.

И я взбежала вверх по лестнице, доступ на которую был тотчас же перекрыт за моей спиной двумя рослыми оперативниками.

* * *

Самсонов все так же лежал в коридоре, как его уронили двое бандитов.