Клуб любителей фантастики. Антология таинственных случаев - [43]

Среди ночи Мэри неожиданно закричала.

С Хокинса мгновенно слетел сон. Быстро поднявшись, он подошел к девушке.

- В чем дело? Что случилось?

- Не знаю... Мне показалось, что кто-то маленький с острыми коготками пробежал по мне.

- А-а,протянул Хокинс.Это наш Джо.

- Джо? - спросила Мэри.Какой еще Джо?

- Это такой зверек,отвечал первый помощник капитана.

- Да нечто вроде нашей мыши,донесся с противоположного угла голос доктора.Обычно вылезает откуда-то по ночам в поисках крошек. Ну, мы его начали подкармливать, чтобы приручить.

- Вы потворствуйте этой мерзости!закричала Мэри.Сейчас же поймайте ее. Сейчас же! Я страшно боюсь мышей!

- Завтра поймаем,сказал Хокинс.

- Нет, сейчас! Сейчас! - настаивала Мэри.

- Я сказал - завтра! - жестко сказал Хокинс и пошел в свой угол досыпать.

Джо изловили очень легко. Взяли две мелкие корзины, скрепили их между собой петлями и получилась превосходная мышеловка. Положили внутрь приманку - большой кусок гриба. Искусно поставили подпорку - так, чтобы она сразу упала, как только зверек коснется приманки.

Хокинс, лежавший без сна на своей мокрой подстилке, услышал тихий писк и глухой стук, который подсказал аму, что мышеловка захлопнулась. Крошечные коготки яростно зацарапали по прочным стенкам корзины, затем раздалось негодующее верещание зверька.

Мэри Харт спала непробудным сном, когда Хокинс потряс ее за плечо.

- Он пойман,сказал он.

- Кто? - Мэри спросонья ничего не понимала.

- Джо пойман, вот кто.

- А-а... Тогда убейте его,ответила девушка и снова уснула.

Однако Джо убивать не стали. Мужчины уже привязались к нему, так что с наступлением утра они пересадили его в клетку, которую специально для этого соорудил Хокинс. Даже Мэри размякла при виде крошечного безобидного комочка, возмущенно снующего взад-вперед в своей тюрьме. Она настояла, что сама будет кормить зверька, и радостно смеялась каждый раз, когда тонкие лапки протягивались из-за прутьев решетки и хватали очередной кусочек гриба.

Три дня они забавлялись своей живой игрушкой. На четвертый день существа, которые кидали им корм, вошли в клетку со своими сетями, связали и унесли первого помощника капитана.

- Боюсь, что Хокинса мы больше не увидим,молвил Бойль.С ним сделают то же, что и...

- Они сделают из него чучело и выставят в каком-нибудь своем зоологическом музее,мрачно сказал Феннет.

- Нет! - гневно воскликнула Мэри.Они не имеют права!

- Права? Они и спрашивать никого не станут...

Вдруг находящийся позади них люк широко распахнулся, и, прежде чем три оставшихся в клетке человека успели отступить на безопасное расстояние, знакомый голос произнес:

- Все в порядке, ребята! Выходите по одному.

И в клетку вошел Хокинс. Но какой!!! Гладко выбритый, в отличных спортивных трусах, сшитых из необычайной ярко-красной материи.

- Выходите! - сказал он снова.Наши хозяева приносят свои самые искренние извинения. Они уже приготовили нам более подходящее жилье. А потом, как только они снарядят корабль, мы отправимся за остальными нашими людьми.

- Постой, постой! Не так быстро,сказал Бойль.Вначале объясни, что произошло. Скажи, что заставило их понять, что мы тоже разумные существа?

Лицо Хокинса на минутку омрачилось.

- А то,нехотя молвил он,что только разумное существо может посадить другое в клетку...

Перевод с английского Николая КОЛПАКОВА ---(c) "Техника - молодежи", N10 за 1995 г.

Любовь Романчук "Запах триасового леса" (КЛФ)

В голове вертелась одна и та же фраза: "Воздух сыр и, как мышь, насторожен".

Фраза совершенно бессмысленная и, главное, без продолжения. Никакой сырости на самом деле не было, туман, подымавшийся от речки, уже развеялся, и утренняя обычная промозглость постепенно уходила из тела, оставляя после себя лишь удивление: как в такую жару можно было столь тепло одеться? Традиционная рыбная ловля на зорьке окончилась полным фиаско, и Мать на скорую руку сооружала уху из привезенных из Города рыбных консервов.

Эти дни семейных обязательных выездов в лес были для Саши настоящей пыткой. Его коробило от неуемных восторгов Матери в отношении природы, раздражал пафос декламируемых Дедом стихов. Что-то было тут неестественное. И если он объяснял эту неестественность в женщинах тем, что они, как существа, стоящие на более низкой ступени развития, еще не окончательно вырвались из первобытности, отошли от темных звериных инстинктов, то относительно мужчин он терялся. В их преклонении, восторге перед природой он усматривал либо вранье, либо набивание себе цены (вот, дескать, какой я утонченный), либо банальную ненормальность. Ну не может здравомыслящий человек испытывать счастье при виде заката, пусть и самого необыкновенного, или семейства найденных случайно зверюг. Может, все это действительно красиво, но ведь неинтересно же, неинтересно.

Человека должно трогать человеческое, потому что общение, а следовательно, и контакт возможны только на равных.

"Воздух сыр и, как мышь, насторожен..." Надо же, прицепилась такая гадость. Саша зевнул, глянул хмуро на часы. Еще целый день ни за что ни про что мучаться, слушать бред про птичек, который сейчас начнет выдавать Дед, смотреть в далекое пустое небо, на неровный частокол кривых голых сосен, перекрывших дорогу к речке, на черные груды валежника, опутанного противной клейкой паутиной, на колючую рыжую хвою под ногами и нахальных, лезущих под рубашку муравьев. Да и речка - одно название, полметра глубиной, полсажени шириной.