Клуб любителей фантастики, 2005 - [59]
Фотоаппарат волочился за ним забытой игрушкой. Доля мгновения ушла на то, чтобы это отметить, отбросить как ненужную информацию и выдавить из себя вопль. Вопля у Хворостова не получилось, в горле стоял режущий комок, и в отчаянии послышался ему только собственный хрип.
Самку богомола выбросило следом за ним, в прихожую. Он увидел ее как мелькнувший смазанный пучок теней, но теней уже достаточно материальных и различимых, чтобы вновь сковать его внимание и принудить сместить угол зрения.
Когда он услышал сопровождающий ее прыжок шелестящий звук, его хрип сразу прекратился. На этот раз самка воплощалась в полуоткрытой двери в кухню. Она складывалась из части пустой вешалки, локтем выступающей в дверной проем, стула, развернутого сиденьем к Хворостову, треугольного лепестка светильника под притолокой и двоящегося света лампы. Ее лапы заметно прижались к телу, она намеревалась выстрелить ими вперед, но Хворостов все еще полз, и расстояние между ними увеличивалось — увеличивалось, казалось, неоправданно медленно.
Он сгибал ногу и выталкивал ее, сгибал и выталкивал. Он знал, что скоро наедет затылком на дверь и откроет ее, если сможет продолжать двигаться. И он полз…
И спустя вечность, пока он падал в ее глаза, пока он держал в сознании ее ровные маятниковые движения, он все же нажал головой на дверь, и сразу же течение времени для него ускорилось. Он мешком перекатился в ванную через плечо, поняв, что почти наверняка вывихнет шею, и упал на холодный кафель. Он боднул непослушной головой дверь, голова была ближе всего к ней, и заплакал от судорожной боли в мышцах, которую не мог выразить криком. Дверь пошла по дуге, закрыла проем и послушно щелкнула замком.
Хворостов перевернулся на спину и уперся взглядом в ов-ный потолок. Он отходил. Он содрогался от ноющей боли. Но он дышал, он был жив, и сознание возвращалось к нему. Новые запасы слюны хлынули из-под языка, и Хворостов сделал сухой глоток, сразу же пожалев об этом, потому что этот глоток толкнул раненую мышцу в шее. Хворостов застонал, зато уже громко, своим голосом.
Между стонами он еще прислушивался к тишине, которая царила в прихожей. Ее ничто не нарушало. Дверь в ванную была надежна и крепка. Здесь он мог собраться с силами и, может быть, вооружиться чем-нибудь вроде щетки с длинной ручкой или просто звать на помощь. Ничего безумного он в этом не видел… То, что ждало его в прихожей, превосходило собой все возможное безумие.
Он огляделся. Щетка с ручкой не подходила, она казалась слишком легкой, где ей сломать твердый хитиновый панцирь. Он содрогнулся, представляя его…
Над ванной, между стенами, в пазах крепилась металлическая перекладина, на которой висела занавеска и которая легко вынималась. Ее Хворостов устанавливал сам и помнил, что весу в ней изрядно. Вполне достаточно, чтобы крушить ею эти изогнутые под неестественным углом вооруженные иглами лапы…
Гаснущий разум еще ухитрился послать ему тревожный сигнал, когда в глубине черепа родился шорох.
«Не надо! — молча вопил он. — Не думай о ней!»
Но взгляд уже скользнул ниже спасительной перекладины, охватывая сдвинутые занавески. Высоко стянутые складки их наводили на мысль о чем-то смутно знакомом, и сознание Хворостова, против воли, уже знало ответ. Концентрация захватывала его.
Вот эта треугольная складка в центре и две вертикальные по краям…
— Так кричал, так кричал, — говорила в прихожей соседка. — Ой, сердешный…
— Ну ладно, ладно, мамаша, — успокаивал ее замешкавшийся участковый, которого оперативники, выломавшие дверь, отправили опрашивать свидетелей.
Старший опергруппы, стараясь не наступить на труп, цаплей шагнул в угол, к ванной.
Эксперт оторвался от тела и сказал ему:
— Чистый несчастный случай… Я даже так могу сказать.
— А это? — спросил старший, указывая на рваную рану поперек голой груди, — Как пилой резануло…
— А это когда он падал — эксперт задумался и порыскал глазами. — Вот видишь, перекладину свернул, а она его острым краем и… Вскрытие, как говорится, покажет, но я думаю, что спекся мужик от микроинсульта. Я такое видел, — он устало помял пальцами переносицу. — Уже…
Старший нагнулся и двумя пальцами с усилием приподнял железную трубу, с которой с неприятным грохотом съехали последние кольца, державшие занавеску. Край ее и впрямь был срезан неровно, скорее всего, сваркой, сильно зазубрен и окровавлен. Впрочем, он и лежал в лужице крови…
— Может, имитация? — с надеждой предположил стажер, высовываясь из-за плеча эксперта.
— Иди на хрен, а, — без интонации и не оборачиваясь сказал тот.
— Ну что писать-то?
— Пиши… — эксперт осторожно приподнял желтую мертвую руку и освободил из-под нее фотоаппарат. На безымянном пальце этой руки была намотана нитка.
— Пиши… «Смерть наступила предположительно около часа ночи по не установленным причинам, вероятно, естественного характера. Предварительный осмотр тела показал, что рана 1 не могла служить таковой причиной…», скобку открой, пиши: «от потери крови», закрой… дальше пиши: «поскольку рана поверхностная, сосуды не задеты и кровоизлияние из нее было недостаточным…»
Он закусил губу и повторил напевно:
