Клуб любителей фантастики, 1974–1975 - [27]

Последние слова звучат все тише.

СТАРИК. Что вы говорите — время в пространство? Надо же, до чего додумываются… Хотя ладно, пусть ее — энергию. Вы мне вот что скажите — зачем именно я понадобился. Что во мне такого, что вы именно меня выбрали? Человек-то небольшой, жизнь прожил малозаметную, в истории не отмечен… Алло!.. Алло, вы слышите?… Эй, у вас что-нибудь заело?

Стучит рычаг телефона.

Хотя трубка ведь оторвана — что я делаю?… Какая-то чертовщина!.. А, ладно, буду собираться!

Шаги.

ГОЛОС. Алло! Послушайте!..

СТАРИК (издали). Ну наконец-то!

ГОЛОС. Вероятно, у нас прерывалась связь… Вы нас слышите?… Говорите в трубку. Вы не ушли?

СТАРИК. Никуда не ушел… Где же эта трубка?

ГОЛОС. Вероятно, у нас прерывалась связь… Где вы?

СТАРИК. Да здесь, здесь! Вот она, трубка, — я ее в спешке в чемодан сунул… Алло! Черт, я испугался, думал, вы отсоединились совсем! Скажите, зачем именно…

ГОЛОС (прерывает). Извините нас. Одна минута. Запускаем слово «черт» в серию более совершенных аппаратов… Стойте, стойте, стойте… сейчас. Так… готово. Прошу продолжать.

СТАРИК. Я хочу… Скажите, пожалуйста… Забыл.

ГОЛОС. Что вы забыли?

СТАРИК. Что хотел спросить. Вылетело… Бог ты мой, какая мука с памятью!

ГОЛОС. Подождите, запускаем слово «бог».

СТАРИК. Не запускайте. То же самое, что «черт», восклицание… Слушайте, надо подождать внучку. Все разъехались, я один в квартире. Хотели временно поселить тут со мной медсестру, я не согласился. А Таня бывает каждый День раза по два. Утром забегала и теперь придет минут через сорок.

ГОЛОС. Нет, нет. Извините, но это невозможно. Вариант с внучкой даже не стоит обсуждать. Спрашивайте нас, а потом начнем мы.

СТАРИК. Ладно… Скажите, вы сейчас далеко, на Млечном Пути, да? Но как же мы разговариваем? Я читал, даже свет оттуда идет десять тысяч лет или сто. Между вопросом и ответом должен получаться длиннейший перерыв, пока это пропутешествует туда и обратно. Но быстрее света ничего нет — так говорит теория.

ГОЛОС. Какая — теория относительности?

СТАРИК. Да.

ГОЛОС. А природа?… Природа ведь еще по этому поводу не высказывалась.

СТАРИК. Как вы сказали?… А-а, понял… Совершенно не знаю, о чем спрашивать… Чем вы там занимаетесь, в будущем? Как вообще живете?

ГОЛОС. Удивительно. Только вам трудно это себе представить… Промышленность у нас введена в замкнутые циклы, она почти не отличается от природы, гармонизирована с ней, и то, что в основном нужно людям, как бы растет, не нарушая прозрачности синего воздуха, чистоты хрустальных рек. Экология производства…

СТАРИК. Экология!

ГОЛОС. Да.

СТАРИК. Ну вот, опять это слово.

ГОЛОС. Какое — «экология»?

СТАРИК. Нет, это я так. Продолжайте.

ГОЛОС. Мы неустанно расширяем свой чувственный, эмоциональный, логический опыт, исследуем материю в ее мельчайших частицах, целые миры и целые галактики. Но главный объект приложения сил — человек, его возможности, социальная жизнь. У нас необозримое разнообразие. В городах с миллиардным населением, рассеянных по кольцу цивилизации, напряженно бьется ритм искусств, ставятся смелые социальные эксперименты, борются страсти, однако тот, кому нужен покой, сосредоточение, может избрать себе безлюдный остров или материк под дальним солнцем, где тишина и слышно, как шепчет ручей под деревом… У человека нашей эпохи совсем мало вещей, он почти свободен от них, но зато в словаре миллионы слов, потому что мы воспитали новые ощущения, способности. У нас нескончаемое творчество, тысячи оттенков радости и красоты. Мы чувствуем теперь гораздо сильнее — случается, крик любви или надежды, исторгнутый одним лицом, пронзает целые звездные системы.

СТАРИК. А старость?

ГОЛОС. Самая прекрасная, венчающая пора, потому что к силе, знаниям прибавляется мудрость опыта. Здесь живут долго и умирают когда захотят.

СТАРИК. Когда же они хотят?

ГОЛОС. Если человек сделал все, что было ему по силам, испытал все, он начинает думать о том, чтоб раствориться, стать каплей росы на листке, камнем под солнечным лучом. Жизнь — это развитие, и, когда пройдены все фазы, лишь редкие хотят повторить или задержаться в какой-нибудь.

СТАРИК. Так… пожалуй. Но сама смерть?

ГОЛОС. Она страшна в боли, болезни разочарования… если позади незавершенные дела. Но у нас нет ничего такого. Кстати, ваше поколение — одно из последних, которое уходит страдая. Там, впереди, страх смерти исчезнет.

СТАРИК (вздыхает). Да-а… И все это у вас на звездах. А мне всегда казалось, что в космосе пусто, холодно. Черное кругом.

ГОЛОС. Нет. Здесь такая голубизна небес на планетах, зелень странных лесов, цвета скал. Мы в великом походе — приблизились к самым границам этой Вселенной и скоро шагнем за них. Наполнена любая секунда существования… Можно, теперь мы приступим к вопросам?

СТАРИК. Я уже устал. Ну пусть, приступайте… Хотя скажите, от нашего времени что-нибудь осталось у вас? Ну вот как от египтян — пирамиды какие-нибудь, вещи?

ГОЛОС. Осталось. Большие сооружения вашей эпохи, здания… И вещи — обычные, бытовые.

СТАРИК. Какие?

ГОЛОС, Например, тут в музее стоит диван. Заключен в прозрачную герметическую оболочку.

СТАРИК. Диван? Случайно не кожаный?