Клуб любителей фантастики, 1973 - [7]
Каково же положение в научной фантастике сейчас?
Она становится все популярней и теперь вызывает к себе всеобщее уважение. В десятках колледжей по ней читаются курсы. Литературные колоссы начинают к ней проявлять интерес, считая ее настоящей, живой ветвью искусства. Но, мне представляется, сама ее популярность способствуют ее расслоению и ослаблению.
Она стала достаточно популярной и достопочтенной со времени запуска первого спутника, так что ныне многие глядят на нее, как на чисто литературный жанр. А вследствие этого подспудно возникло мнение, что, мол, писателю-фантасту вовсе и не обязательно разбираться в науке. И, посвятив свое вдохновение такой обеллетризованной научной фантастике, человек неизбежно возвращается к «вечным ценностям», приукрашивая их жаргоном, заимствованным из науки вкупе с красотами новейшего стилистического экспериментаторства, столь часто встречаемого в обычной литературе, и, естественно, с добавлением неизбежного теперь секса.
Такого рода поделки и есть как раз то, что некоторые специалисты по научной фантастике нарекли «новой волной».
Мне кажется, новая эта волна — просто попытка свести настоящую фантастику к безвкусному потоку побочной серой литературы.
К счастью, истинная фантастика — романы и рассказы, которые насыщены научными идеями, — обычно пишется людьми, разбирающимися в науке: они все еще существуют и, несомненно, будут существовать, покуда существует само человечество.
Это вовсе не означает, что всякий научно-фантастический рассказ или роман представляет доподлинное предсказание или что некоторые даже очень хорошие произведения в этом жанре изображают будущее, которое обязательно наступит.
Это не имеет никакого значения. Вопрос в том, что привычка смотреть на будущее с точки зрения здравого смысла, понимать изменения в нашей жизни и стараться проникнуть в суть этих изменений (чтобы предвидеть их результат и понять новые, возникающие на ниве старых, проблемы), привычка принимать эти изменения как нечто более важное для человечества, нежели скучные «вечные истины», — все это ныне принадлежит только научной фантастике.
Поэтому читайте, читайте научно-популярные журналы и следите за вспышками всевозможных идей, как за некой увлекательной интеллектуальной игрой. Или читайте Платона с Софоклом, наслаждаясь красотами стиля в обычной классической прозе. Но ежели вы хотите найти истинные идеи, те идеи, которые имеют смысл и значение сегодня, а следовательно, и завтра, идеи, для уяснения которых ни Аристотель, ни сенатор X. вам ничем не помогут, — в этом случае читайте научную фантастику.
Перевод с английского[1]
1973, № 2
Юрий Медведев
ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ
>Рис. Р. Авотина
«То, что мы видим в зеркале здесь, там увидим лицом к лицу».
(Древнеиндийская мудрость)
«Зеркала бывают: прямыя, плоскыя, вогнутыя, впалыя, полыя, уменьшительныя, выпуклыя, горбатыя, толстыя, увеличительныя».
(Толковый словарь живого великорусского языка)
— О плезиозаврах, на которых будут охотиться с электронными пушками. О мамонтах, которых истребят потехи ради. О носорогах, слонах, китах, бегемотах. О всей живой природе. Знаешь, сколько бизонов щипало травку на Американском континенте до прихода туда европейцев? А сколько осталось? Ну, сколько?..
— При чем здесь мамонты и плезиозавры? В конце концов они вымерли сами по себе.
Я возразил:
— Это еще неизвестно, как они вымерли. Не исключено, что их спокойно укокошили какие-нибудь смекалистые парнишки из будущего. Во имя науки. Или просто так, забавляясь. Пойми же: любое такое убийство безнравственно в основе своей.
Олег смотрел на меня в упор зелеными глазами. Мы долго молчали. Наконец он заговорил тихо:
— «Машину времени» не изобрели и не изобретут никогда. Потому что существует такая штука — причинная связь явлений. Железный детерминизм. Это, кстати, понимали еще пифагорейцы. Вселенная представлялась им живым раскидистым древом, все листья на котором связаны незримыми золотыми нитями. Дотронься до одного листа — зазвенит все дерево.
— Сказка, — сказал я. — Красивый вымысел. Стало быть, времена, эпохи, события, мгновенья хотя и объединены одним стволом, но строго отделены друг от друга, как листья.
— Отделены и отдалены.
— Пусть так! Но представь себе, что мы нумеруем все листья на растущем дереве, по мере того как они появляются. И что же? Рядом с № 23 трепещет на ветру 186. С 3 соседствует 1003. Или 911, 429, 84. Мыслимо ли, чтобы вслед за крестовыми походами началась эпоха египетских фараонов? Чтобы после гибели Римской империи тотчас была учреждена Организация Объединенных Наций? Или чтобы Колумб обменивался письмами с Александром Македонским? Где здесь твоя принципная связь? Полный беспорядок, хаос, сумятица.
— Зря ты так все опрощаешь, — сказал Олег.
— Нет, — продолжал я. — Как ты объяснишь, что в любом листке, в любой его клетке заложен абсолютно точный образ всего дерева, вся информация о нем? Разве нельзя представить, что каждое сиюминутное мгновенье несет в себе прообраз прошедших или грядущих эпох? И уж если какая-нибудь букашка, бессмысленная тварь, может спокойно переползать с листа на лист, ни на секунду не отрываясь от всего дерева, почему нам, мыслящим существам, не под силу подобное занятие на золотом древе вселенной?
