Клуб любителей фантастики, 1959–1960 - [72]

— Ну, говори, как тебя обыграл обыкновенный любитель?

Мастер не стал опровергать слуха и рассказал все до мельчайших подробностей. Гроссмейстер лишь подскакивал на диване и изумлялся.

— Сверхъестественно! Феноменально! Сногсшибательно!

Они наметили визит на ближайшее воскресенье, и мастер еще в субботу предупредил Дроздова об этом.

Дроздов встретил дорогих гостей приветливо.

— Каким образом вы так свирепо расправляетесь с бедными шахматистами? — спросил гроссмейстер, подойдя к тумбочке и постукивая по ее крышке.

— Играть надо точно и без просчетов, — лукаво сощурил глаза Дроздов, победоносно взбадривая усы.

— Тогда к барьеру! — скомандовал гроссмейстер, и они стали расстанавливать фигуры.

Мастер придвинул свой стул вплотную и пристально следил за руками Дроздова.

Гроссмейстер захватил центр и стал играть в своей обычной манере, рискованно и смело. Иногда он выпаливал свое любимое:

— Феноменально! Сногсшибательно! Сверхъестественно!

Дроздов защищался скупо, но изобретательно. Наконец и он вломился в оборону противника и вскоре одержал победу.

После третьей партии гроссмейстер побледнел, закусил губу и стал терзать подбородок пальцами.

— Чертовщина какая-то, — наконец не выдержал он.

Было темно, когда они опомнились уже на ступеньках лестницы, где долго курили.

— Вероятно, это гений, сошедший с ума, — робко предположил мастер.

— Феномен, — согласился гроссмейстер, — поразительно своеобразен и дьявольски предусмотрителен.

— Что же предпримем дальше? — спросил мастер, вставая.

— Сначала надо подкрепиться, — предложил гроссмейстер.

Они нашли кафе и выпили по две чашки черного кофе.

— Поговорим с ним сейчас же, — проговорил гроссмейстер, входя в телефонную кабину.

— Еще раз здравствуйте, Сергей Иванович! Один из ваших гостей. Ну, задали вы нам задачу! Хотелось бы узнать, что, собственно, последует дальше? Вы намерены оспаривать звание чемпиона мира?

Но трубка была исключительно миролюбива.

— Можете быть спокойными. Меня это не интересует.

— А что же вас интересует? — допрашивал гроссмейстер.

— Математика, — загадочно ответил Дроздов, — с меня довольно и третьей всесоюзной категории.

— Для чего же эта комедия?

— Для проверки некоторых сомнений.

— Тогда спокойной ночи, — любезно закончил гроссмейстер и, повесив трубку, добавил: — Терпеть не могу людей, поступки которых не имеют ясно очерченной цели.

До самой зимы среди асов интеллектуальных дуэлей не прекращались оживленные разговоры о Дроздове, и разговоры эти вселяли в душу неясную тревогу. Не раз прославленные стратеги вздрагивали, заметив среди любителей сеансов одновременной игры какую-нибудь физиономию с длинными усами. Тревога, однако, оказывалась напрасной. На сеансах Дроздов больше не появлялся.

Однажды мастер побывал в Москве и совершенно случайно забрел в Политехнический музей. В углу одного из залов он увидел знакомую шахматную доску. Надпись на тумбочке скромно гласила: «Тренировочная доска для шахматной игры С. И. Дроздова».

Мастер даже присел около доски от неожиданности и быстро схватил книжку-инструкцию. Она была написана бойким, живым языком и с полемическим задором. Прямо на первой странице значилось: «Даже мысли произведений художественной литературы могут быть выражены с помощью алгебры. К примеру возьмем фразу: «Шахматист, как и солдат, должен иметь находчивость и сообразительность». Все это гораздо короче можно выразить формулой: а = b+x+y Более сложные и тонкие мысли выражаются соответственно сложнее и тоньше».

— Аха-ха-ха-ха! — разразился громким смехом мастер. — Ну и намудрил Сергей Иванович!

Далее шла область малопонятная… «Электронная самоиграющая шахматная доска представляет автомат, разработанный для узкоспециальной цели — шахматной игры…»

«…Вся аппаратура помещается под панелью доски и питается от малогабаритных батарей».

«…Все шестьдесят четыре клетки доски имеют контуры, настроенные на одинаковую частоту, которая может быть увеличена при постановке на нее фигуры одного цвета или уменьшена при постановке фигуры другого цвета. Пешка, конь, слон, ладья, ферзь и король имеют в основании различные количества меди (белые) или магнетита (черные)».

— Черт побери! — громко удивился мастер и еще раз рассмеялся. Напряжение, накопившееся за последние месяцы, разряжалось.

— Потише, товарищ, — предупредил его голос за спиной.

Мастер оглянулся: молодой экскурсовод поправлял очки на носу, похожем на электрический паяльник. — Вам, вероятно, неясно что-нибудь?

— Да, электроника вот не совсем ясна.

— А что именно? Попробую разъяснить.

— Я видал однажды машину для шахматной игры, но та была величиной с комнату… А эта вся спрятана под доской.

— Согласен. Такая машина работала на обычных радиодеталях. А эта вся скомпонована на базе самой миниатюрной радиотехники. Но представляет из себя ту же счетно-решающую шахматную машину, с таким же количеством элементов…

— Ну хорошо. Допустим, это та же машина. Как можно сложную психику человека-шахматиста заменить электроникой? Когда я смотрю на доску, передо мной возникают десятки возможных вариантов. А все это зависит еще и от следующего хода противника.

— Понимаете, — улыбнулся молодой человек, — все это, даже самое сложное человеческое, можно разложить на простейшие последовательные операции. А полупроводники за короткий отрезок времени пробуют десятки, тысячи вариантов. И изберут при данной ситуации лучший.