Клуб «Криптоамнезия» - [13]

И вот я добрался до дома. Вообще-то я редко бываю дома, поскольку почти живу в клубе. У меня большая квартира на верхнем этаже, купленная практически наугад. Она почти не обставлена, и поэтому все линии, углы и грани кажутся особенно острыми и резкими. Само пространство внутри этих комнат как будто легонько колышется, и всё колышется вместе с ним: провода, занавески на окнах, краска на стенах. Когда я весенними вечерами засиживаюсь допоздна, то наблюдаю, как на верхушках деревьев, параллельных окну, распускаются листья и мягкие волны зелени плещутся у подоконника. В тот вечер я тоже сидел у окна, пытаясь привести мысли в порядок, но они вновь и вновь возвращались к Лайзе, Арчеру и моей святой миссии. Пока что я не получил извещения об изменении почтового адреса Лайзы со штемпелем Трейторс-Гейт[10] или «Марии Целесты»[11]. Ничего. Я сидел в темноте у открытого окна, развалившись в широком кресле. В анонимном синем костюме, с развязанным галстуком и расстегнутым воротничком. Глядя на свое отражение в зеркале, я размышлял, что осталось от этого человека (от меня), пораженного эрозией памяти. Переменчивое настроение было как бурный поток, проносящийся мимо, и в нем не было ничего, что могло бы насытить душу, страдавшую анорексией и дошедшую до крайней степени истощения. Душа отвергала эмоциональную пищу, поскольку всякое чувство разъедало желудок разума, как кислота. И поэтому я сидел у окна, лечил приступы тошноты прохладным ветром весенней ночи и ждал рассвета, надеясь найти утешение в утреннем пении птиц и в мягких отблесках крыш, тронутых первыми лучами солнца.

Когда-то у меня тоже был голос, но теперь все мы, кажется, говорим на каких-то неведомых языках, и каждый пытается озвучить свою вариацию себя – пробить дельту собственной личности, устье впадающей в море реки, вспененной беспокойным потоком. В «Криптоамнезии» уже не звучат песни невинности. Мне надо было жениться на Лайзе и не доводить себя до столь жалкого состояния. Снаружи, на площади, слышны голоса двух пьяных девчонок. Они кричат друг на друга, и эта злобная ругань разносится в воздухе приторным запахом апельсинов. Порыв прохладного ветра, и вот их уже нет, этих двух фурий: они уносятся прочь, оставляя мне темные грезы и беспокойный и нервный сон.

Я просыпаюсь ближе к полудню. За окном – чистое синее небо. Прозрачное утро в сиянии солнца, нагретый асфальт – день, созданный для счастливых влюбленных, которые будут в обнимку бродить по улицам, упиваясь друг другом. А потом будет вечер, и белые здания у меня за окном снова сделаются золотистыми, и в Найтсбридже станет значительно тише, чем днем, и воздух наполнится почти осязаемым ароматом духов и густыми парами выхлопных газов. Коренастые бармены во всех заведениях вечернего Лондона примутся сосредоточенно протирать стаканы и кружки, счастливые и довольные среди своих незамысловатых салатов из девственных овощей, заправленных майонезом. Маленькие деревянные столики, пахнущие мешковиной и лаком для волос, будут ждать новых любителей выпить. Улицы содрогнутся, как от падения срубленной гигантской секвойи, когда сотня тысяч пакетов с покупками шлепнется на сотню тысяч диванов, и люди, вернувшиеся из походов по магазинам, пойдут набирать воду в ванну. Все будет прекрасно и удивительно в мире счастливых влюбленных, где по небу, закрытому силуэтами высотных зданий, разбросаны гроздья пламенеющих светло-вишневых фрезий.

Когда придет этот вечер, и бедные будут усердно потеть во славу Эроса, богатые засядут по барам на Джермин-стрит и будут сидеть до закрытия над бокалами с коктейлями, сдвинутыми к самому краю плетеных столиков.

Театральная публика, дрожа в эстетическом предвкушении, будет повизгивать от возбуждения на черных пластиковых табуретках у бара в ожидании заветного часа, когда можно будет отправиться на спектакль. «Привет, Дженет, привет… я три часа просидела в баре, тут… за углом… не могла дождаться, когда начнется…»

Молодые профессионалы, переодевшись в домашнее платье, небрежно раскинутся в мягких креслах посреди тучной роскоши модных предместий и примутся – по настроению – или вяло скандалить, или же миловаться со своими молоденькими и хорошенькими супружницами.

Да, именно так все и будет, когда я выйду из дома, возьму такси и поеду в клуб. Поеду, конечно же, через Мейфэйр, мимо тамошних ресторанов, завидуя их широким полосатым навесам и маленьким хвойным деревцам в горшочках у входа. Но сегодня особенный день – хотя, кроме меня, никому нет до этого дела. Уже завтра вечером у Арчера я, возможно, увижу Лайзу. Для этого случая мне понадобится волшебство, какое-нибудь безотказное заклинание, колдовская уловка. Одному мне не справиться, это ясно. Мне нужен помощник. И я даже знаю, кого попросить о помощи. Я сейчас позвоню Амелии, моей давней подруге. И если Амелия сегодня не занята, она обязательно мне поможет.

Глава девятая Желтый дом

Мы с Амелией знаем друг друга не один год. Я хорошо помню, как мы познакомились. Дело было на вечеринке. Амелия вышла на улицу и стояла, прислонившись спиной к стене дома и тупо глядя в пространство. Это была просто кошмарная вечеринка, особенно для Амелии, которая считала ее поворотным моментом в жизни.