Клуб, которого не было - [42]

Возможно, я слишком долго не смотрел телевизор.

Господи, как хорошо в этой ржавой «шестерке»!

Танька, когда у нее просят двести до Профсоюзной, хмыкает и говорит: «Двести я плачу русским». Я перестал торговаться с бомбилами, когда толстый азербайджанец, остановившись у «Желтого моря» переспросил:

– Казакова? «Икра», что ли? Тогда не сто, а сто пятьдесят.

И он не мог сделать мне лучшего комплимента.

Я размазан этими Coldcut, у которых шоу началось с изображения клуба «Икра» на Google Maps, вид сверху. Мы день проживаем за три, мы только вчера отправили домой привередливого Дженезиса Пи-Орриджа, Нико живет в аэропорту, звукорежиссеры – на ферме над сценой, официанты – на кухне. Мы зарабатываем, прыгаем через голову, и, как мне донесли, арт-директор «Летчика» Леша Паперный сказал арт-директору «Дома» Саше Маркову, что, если так пойдет, мы будем первыми в городе.

Через клуб сегодня прошла тысяча человек. Концерт у основателей Ninja Tune – нереально хорош. Мы точно первые в городе. И последние, у кого есть шанс выспаться. Вот почему мне хорошо в этом ржавом разваляйте под микс турецкой эстрады. Я благосклонно потягиваюсь, показываю водиле съезд с эстакады на Цветной: Тверская – это почти Красная площадь, ты прав, дружище, но не совсем.

Извини, что я сказал: «До мэрии, до Моссовета», – ни в новой жизни, ни в старой нет таких слов в твоем лексиконе, и я благодарен, что ты знаешь Красную площадь. Танька может долго ждать своих русских за двести – а ты приезжаешь сразу и увозишь быстро, даром что хамоват и города не знаешь. Детей мне с тобой не обрезать.

Вот здесь, под рекламой Vacheron Constantin. Вот тебе твои сто пятьдесят. Как же у тебя в машине бензином несет.

И все, и баиньки в четыре утра, наконец-то, сейчас телефон выключу, свечи зажечь, виски, Кари Бремнес на сон грядущий.

Чертов замок. Дверь в квартиру не открывается. Квартирная хозяйка приезжала днем чинить окно – вот и натворила что-то с замком. Господи, ну почему в четыре утра, когда у меня единственный шанс выспаться за неделю? Одно деление на дисплее телефона предательски мигает. Сейчас разрядится. Да и что я скажу квартирной хозяйке в четыре утра: «Приезжай, дорогая?»

Телефон сдавленно тренькает – на экране Нико.

– У нас проблема… приезжай срочно… не хотят ехать в гостиницу… лежат на полу без движения… наркотики…

Связь предсказуемо обрывается.

Ловлю бомбилу под тем же Vacheron Konstantin'oM. За двести я тебя сам подвезу. Сто пятьдесят и без разговоров. Бензином у этого горного шофера воняет точно так же, но вместо турок – «Авторадио». Одомашненный вариант туретчины.

Мама, сколько народу в клубе «Икра» в пять утра! Бармены мокрые, как в сауне, – понятно, не пиво «Невское» у них заказывают после концерта Coldcut на Юлиной-то вечеринке. Интересно будет посмотреть завтра на выручку. Если не сдохну раньше. Где Нико? Проведите меня к нему. Хочу видеть этого человека.

Толкаю дверь в гримерку – не поддается сразу, внутри что-то тяжелое. Толкаю сильнее. На столе пустая литровая бутылка водки. Здоровенный детина, световик Coldcut, лежит на полу лицом вниз. Ногу поджал под себя. Храпит. Килограмм сто.

Нико с убитым лицом выглядывает у меня из-за спины:

– Его вырвало на световой пульт. Там за углом еще и звукорежиссер лежит. У него такой же гештальт.

– А Мэтт и Джонатан где?

– Давно в отеле. Они не пробовали наркотики, я уверен. Твою мать, Нико, в неполных тридцать лет можно бы и обнаружить причинно-следственную связь между пустой бутылкой «Русского стандарта» и пьяным английским детиной на полу. Сергей Иванович тебе товарищ. Наркотики!

– Ты видел, что там творится? – к нам приближается разгоряченная Юля.

Она счастлива – кажется, впервые за последние полгода. Я тоже был бы счастлив, отжигай на моей вечеринке тысяча человек; но мне надо координировать среди ночи непутевого Нико и наклюкавшихся англичан, и я не имею ни малейшего представления, когда и как я попаду в заблокированную квартиру.

Юля смотрит на пол и понимающе вздыхает.

– Бедненький. Хочешь «Егермайстера»?

Хочу кого-нибудь укусить. Юля беззаботно упархивает в зал, а я подзываю плечистого охранника.

– Несем через кухню. Мы с вами вместе берем под руки. Nico, you keep Ms legs. Несем осторожно, артист блюет.

– А костюм он мне не испортит? – испуганно интересуется охранник.

В жизни охраны – два фетиша: беджик с надписью «Администратор» и черный костюм с Черкизовского рынка.

– Вычтем у него из гонорара, если что.

Охранник неодобрительно качает головой. Три-четыре – мясной попался детина, а у нас впереди по траектории суммарно три лестничных пролета. Сзади звукорежиссер – ковыляет сам, держится за стену и оставляет липкие следы. Блюмс – сшибли Олесю с тарелкой салата. Прости, дорогой. Бум – тело рукавом зацепилось за швабру. Клиент дергается.

– Может, поблюем немножко? – робко спрашивает охранник.

Переворачиваем. Теперь не хочет. Едем дальше – без столкновений до самой машины.

– Ну, я назад, – радостно вытирает руки охранник. Нет, пардон, гулять так гулять – мы сами его по Holiday

Inn не понесем, поедете с нами, а пиджак можете снять, если угодно. Звукорежиссер падает поперек заднего сиденья.