Клуб Колумбов - [30]
Её лосёнок провалился в болото и увяз в нём до половины тела. Горбоносенькая голова его с длинными ушами напоминала голову ослёнка, но, когда Анд вытащил его, — для этого потребовалась вся его сила, — всякое сходство с маленьким ослом у лосёнка исчезло: так высок он был на своих тонких ногах.
— Вот глупыш! — сказал Анд, продолжая обнимать лосёнка за шею. — Убежал, верно, от мамы, вот и попал в дыру. Мама-то отлично переходит трясины, а ты… Так и погиб бы, если б не Ре. Кланяйся, кланяйся ей, — благодари! — И Анд несколько раз наклонил голову лосёнка. — Маме-то твоей никак было не вытащить тебя из болота.
Анд и Ре вдвоём потащили дрожащего, слабенького лосёнка, — видно, он давно уже погрузился в болото и совсем выбился из сил, пытаясь выкарабкаться из него. Анд вёл его за шею, а Ре поддерживала сзади под крошечный, твёрдый хвостик. Доведя до твёрдой земли, отпустили его — и ногастый телёночек сразу зашатался и опустился на мох.
Анд и Ре отошли в сторону и стали смотреть, что будет дальше.
Замолчавшая теперь лосиха долго не решалась выйти из леса и приблизиться к своему детищу. Но материнская любовь пересилила даже страх перед людьми: она подошла, носом подняла телёночка с земли и тихонько увела его в чащу.
— Боб! Боб! Да Бобик же! — сердито кричала Ля. — Пошёл домой! Слышишь? Фу, какой ты недислипи… как его? — недисциплинированный!
У неё даже язык заплёлся, — так она волновалась. Вчера, расставляя в лесу ловушки на мышей, она наткнулась на какую-то птицу, с шумом вырвавшуюся у неё из-под ног. Под птицей в небольшой ямке оказалось восемь в бурых крапинках яиц. Сейчас Ля вела Анда в лес — показать ему гнездо. За ней увязался Бобик — большой деревенский пёс. Нельзя же было допустить, чтобы он, увязавшись за ними, разорил птичье гнездо.
Бобик внял уговорам, только когда сердито прикрикнул на него и замахнулся Анд, поджал хвост и побежал обратно в деревню.
Гнездо было близко от опушки леса. Не доходя до него нескольких шагов, Ля сказала шёпотом:
— Вот тут, у самого осека, у изгороди. Под пятой парой колышков, у маленькой осинки с такими лопоухими листьями. Видишь?
Анд долго всматривался — и наконец увидал совершенно неподвижный глаз. Этот глаз помог увидеть клюв, потом голову, потом всю птицу: её оперение удивительно сливалось с лесной землёй.
— Это рябушка, — тихо сказал Анд. — Не будем её беспокоить. Ты только проходи здесь каждый день — и сообщи мне, когда выведутся маленькие рябчики. Я запишу себе. Зная, сколько дней она высиживает, можно будет рассчитать, когда она села на яйца. Известно также, через сколько дней после выхода из яиц молодые рябчики поднимутся на крыло. Смотри только, чтобы кто-нибудь не разорил гнездо.
Сказав это, Анд углубился в лес, и Ля потеряла его из вида.
Постояв несколько минут на месте, Ля подивилась, как терпеливо и самоотверженно самочка рябчика высиживает своих ребятишек: ведь она рисковала жизнью, прикрывая собой яйца, лежащие в ямке совсем открыто. Потом повернулась и чуть не вскрикнула: опустив нос к земле, со всех ног догонял её непослушный Бобик.
Вбежав на опушку, Бобик поднял голову, увидел девочку и, радостно тявкнув, понёсся к ней.
«Чутьём нашёл! — успела только подумать Ля. — Сейчас зачует рябушку…»
Тут Бобик подбежал, вскинулся передними лапами ей на грудь. Ля хотела схватить его за шею, но пёс, вообразив, верно, что и она ему обрадовалась, хочет поиграть с ним, — отскочил в сторону и, делая на бегу круг, помчался прямо на рябушку.
Крик замер в груди Ля. Пёс, двух шагов не добежав до сидящей птицы, сделал большой прыжок… и проскочил сквозь жерди осека.
Бобик перескочил через рябушку, явно её не заметив и не причуяв.
Поражённая Ля, едва опомнясь, побежала к опушке, чтобы увлечь за собой пса. У неё шибко билось сердце, и она никак не могла взять в толк, — почему пёс не зачуял птицы? Ля увела Бобика в деревню и привязала его там на верёвку.
Случай этот — хорошая иллюстрация к краткому сообщению Колка, что гнездящиеся на земле птицы, садясь высиживать, не смазывают, как обычно, свои перья жиром из кобчиковой железы, что у них над хвостом, теряют запах и так становятся «неслышимками» для чутья зверей. Иначе сколько наседок и высиживаемых ими на земле яиц погибало бы от собак, волков, лисиц, хорьков, горностаев…
Хитро устроена птичья жизнь! Бывает, — против них даже у зверей ни к чему чутьё.
Разве зверологам заказано ходить в лес вдвоём с птицелогами? А может быть, Вовк случайно встретился с Ми в лесу, — об этом нам ничего не известно. Ми рассказала только, что, когда они дошли до Малой полянки, Вовк вдруг схватил её за руку, прошипел страшным голосом: — «Тишшше!» — и показал пальцем на какого-то серенького зверька, перепрыгивающего с дерева на дерево по направлению из глубины леса к поляне. Зверёк, верно, не заметил колумбов, потому что совершенно открыто уселся на одной из верхних веток последней на опушке сосны, изогнулся и задней лапкой быстро-быстро почесал себя за ушком.
— Кто это? — шёпотом спросила Ми.
— Белка такая.
— Что, я не знаю, думаешь, что белки рыжие летом бывают! — рассердилась Ми. — Разыгрываешь! И хвост не такой.
