Клуб 27 - [95]

Он хлопает по рулю, и я подпрыгиваю.

Я не напугана, просто удивлена.

— Нейт, ты можешь поговорить со мной об этом.

Молчание.

— Она не уезжала, она просто исчезла, — тихо говорит он.

Я едва его слышу.

— Думаешь, что женщина, которую ты только что встретила, приятная леди, заслуживающая второй шанс, не так ли? — Он вновь смотрит на меня, прежде чем переводит свой взгляд на окно.

Медленно и постепенно я начинаю задумываться над вопросом, который он только что задал.

Я начинаю соображать, когда вижу, насколько сейчас он подавлен.

И затем, словно вращающаяся карусель в моей голове, я догадываюсь, почему он никогда не состоял в отношениях с женщиной.

Это как-то связано с тем, что мать покинула его. Это, должно быть, его сломало.

Я смотрю на него.

— Нет, Нейт. Я так не думаю. Я не знаю её настолько хорошо, чтобы так думать о ней. Вопрос в другом: полагаешь, она заслуживает второго шанса?

Автомобиль дергается по дороге в сторону, и он устраивается на аварийной полосе.

Здесь полностью темно, но огни над мостом горят. Несмотря на это, в сумерках всё кажется темным. Нейт выбирается из машины.

Я следую за ним, стараясь не смотреть на океан, находящийся под нами.

— Нейт, вернись в машину.

Он сжимает руками перила и склоняет голову. Затем орет сквозь ветер:

— Нет, она ни черта от меня не заслуживает!

Обнимая его сзади, я кладу ладони на его грудь.

— Давай вернемся в машину и поговорим об этом. Но только не здесь, хорошо?

Он смотрит на меня, кажется, его взгляд потерян в прошлом.

— Никто и никогда не мог представить себе, что ураган «Эндрю» нападет с огромной силой. Никто не был подготовлен. Из школ детей отпустили раньше, и я всё ждал, ждал и ждал, когда мама заберет меня, но она так и не пришла за мной. Отец закрывал галерею, и миссис Мартинес должна была вернуться, чтобы забрать меня. Спустя несколько часов, пришел отец, и когда мы добрались домой, моей матери там не оказалось. Ее машина исчезла так же, как и она сама. Мой отец подал заявление о пропавшем без вести. Он думал, что она погибла. Часть его умерла в тот день. Прошло три месяца, не было никаких вестей ни о ней, ни о ее теле. Отец даже не понимал того, что она обнулила их совместный сберегательный счет. Однажды ночью в дверь постучали, и «человек в костюме» представил официальный судебный документ — заявление о разводе.

Не сдерживая слез, я ахаю, прикрывая рот рукой.

Нейт качает головой.

— Не жалей меня.

— Нейт. Я не жалею тебя. Мое сердце разбито из-за твоего отца и тебя, того маленького мальчика, но это не жалость.

Он вытирает мои слезы, пока пролетают машины, освещая нас фарами.

— Она никогда не возвращалась. Мы никогда о ней ничего не слышали до того времени, когда я вынужден был отвезти своего отца в дом престарелых. Она вернулась в город, с мужем и двумя детьми, желая, чтобы я принимал участие в её жизни.

Всё это время сдерживаю в себе вздох, но обхватываю его лицо своими руками.

— Это, должно быть, было очень тяжело.

Нейт прикрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему.

— Она бросила нас, как ненужных собак. Мать не нуждалась в нас. Она разбила сердце моему отцу, разрушила его жизнь. Я не могу принять ее обратно, какие бы отстойные оправдания она не давала. Я просто не могу.

Находящийся во мне преподаватель психологии хочет копнуть глубже и помочь ему поработать над возможным примирением, но женщина во мне, которая заботится о нем и видит, к чему это привело, желает, чтобы она держалась подальше от него, насколько это возможно. Я нежно целую его.

— Я понимаю тебя.

Он притягивает меня к себе и сжимает в объятиях. Просто обнимает меня на мосту, который охватывает два совершенно разных мира, и я чувствую, что у нас тоже есть свой мост, и это мой брат.

— Давай. Мне не стоило здесь останавливаться. Поехали домой.

Мы садимся в машину, и остаток пути едем домой в тишине. Когда входим внутрь, Нейт оборачивается ко мне.

— Не против, если мы просто сделаем поесть и сядем посмотреть телевизор? Мне не хочется сейчас о чем-либо думать.

— На самом деле, это звучит великолепно. Я переоденусь и буду внизу.

Когда добираюсь до своей комнаты, я закрываю дверь и падаю на кровать. Я хочу расспросить его обо всем. Хочу помочь ему. Хочу копнуть глубже, чтобы обнажить его боль.

Но я не должна.

Я не могу.

Мне нужно вернуться к единственной мысли, о которой я должна думать прямо сейчас — к летней интрижке. Я не могу участвовать во всем этом. Он втягивает меня, и чем больше я ему позволяю, тем труднее мне будет выйти из этого. Я не могу изменить Нейта, так же, как он не может изменить меня. Но проблема в том, что сейчас я понимаю его. Он больше не тот парень, с которым я хочу заниматься сексом, а парень, который защищает себя единственным проверенным способом.

Я это понимаю.

И делаю то же самое.

Мольберт, альбомы для рисования и краски, которые я принесла сегодня утром из лодочного сарая Зака, покоятся в углу — это моя версия вафельницы Нейта.

Я смотрю на эти вещи, и внутренний голос шепчет мне на ухо «Помни о своей судьбе».

Будто я могу забыть.

Я переодеваюсь в шорты для бега и футболку, которую купила на прошлых выходных, но ни разу еще не надевала. Как оказалось, Нейт также не хотел вылезать из кровати утром, несмотря на то, что не сон являлся этому главной причиной, а только секс.