Клошмерль - [87]

Но у несчастного заместителя начальника бюро этот недостаток не возмещался гением, который мог бы доставить разочарованной любовнице, по крайней мере, интеллектуальное удовлетворение, которое, в соответствии с комплексами, выявляемыми психоанализом, может иной раз обернуться наслаждением физиологическим (что, впрочем, ещё не доказано). Для того чтобы нас лучше поняли, скажем прямо: нагота Серафена Птибидуа вызвала бы улыбку на устах у дам, всегда стремящихся заранее узнать, какая участь их ожидает. Они не преминули бы тотчас заметить, что возможности Птибидуа более чем скромны. По этой причине заместитель начальника бюро предавался утехам любви только в абсолютном мраке, но утехи эти были настолько незаметны для его партнёрши, что его не принимали всерьёз даже под покровом темноты, способствующей игре воображения. В довершение несчастья Птибидуа воодушевляли только могучие женщины, которых обычно называли «гренадёрами». Одни великанши приводили его в трепет. Но в их объятиях он оказывался, можно сказать, неощутимым и был для них не более как лёгкая закуска, нисколько не утоляющая голода. За объятиями всегда следовало растерянное удивление, в котором сквозила ирония, если не жалость.

Когда изучают человеческий характер, обычно недооценивают низменные показатели, имеющие весьма серьёзное значение. Чаще всего душа многим обязана телу, в коем она обитает. Некоторые несоответствия между душой и телом могут привести к трагедии, если они связаны, как в данном случае, с маленькой деталью, вызывающей всеобщие насмешки, ибо она не может долгое время оставаться в секрете. Нужно признать, что судьба бывает жестокой: часто она портит жизнь из-за нескольких унций плоти, бывая или слишком скупой, или чрезмерно расточительной, что, в свою очередь, чревато некоторыми неудобствами. Но Птибидуа охотно предпочёл бы подобное несчастье своей беде: увечить, исторгать крики, даже вызывать ужас – всё казалось ему более приемлемым, чем молчаливое безразличие, которое следовало за его беглой атакой.

Учитывая своё положение, Птибидуа в ранней молодости благоразумно женился на совсем молоденькой девушке, только что вышедшей из монастыря. Она была воплощением самого неведения и верности супружескому долгу. К несчастью, г-жа Птибидуа вскоре узнала (по-видимому, из слухов, так как всё на свете разглашается и женщины любят хвастать), что она была обделена радостями, которые должен был принести законный брак. Неудовлетворение расшатало ей нервы, и жизнь у семейного очага сделалась совершенно невыносимой для Серафена Птибидуа, не смевшего возвысить голос, поскольку он знал, сколь многое должна прощать ему жена. Можно было прибегнуть к простому средству, тем более что наш чиновник имел немало преданных друзей, но, к несчастью, Птибидуа был ревнив. Впрочем, ревность не только ничему не помешала, но и погубила его окончательно. Г-жа Птибидуа и впрямь отыскала ему помощника – мужчину, способного всё возместить. Но дабы не вызывать у мужа подозрений, она продолжала устраивать ему такие же сцены, что и прежде. Таким образом, Птибидуа не пришлось попользоваться ровным настроением своей супруги и заботами, которые иногда становятся выгодным последствием супружеских измен.

Птибидуа постоянно переживал своё унижение, ставшее навязчивой идеей, вокруг себя он постоянно слышал приглушённые смешки. Неудивительно, что его характер сделался язвительным. Говоря о самых серьёзных вещах, он издавал скрипучее хихиканье, несколько напоминающее звук трещотки. Будучи жертвой судьбы, Птибидуа мстил за своё несчастье: он готовил самую нелепую участь незнакомым людям, зависящим от министерства внутренних дел. Он считал, что среди них наверняка найдутся несправедливо обласканные судьбой мужчины, умеющие порабощать женщин, о чём он, Птибидуа, мог только мечтать. Победу такого рода он считал великой и единственной целью человеческой жизни, это постоянно занимало его мысли. Он проводил свои досуги, воображая сказочные страсти, доводящие женщин до полного изнеможения. Ковры и диваны вокруг Птибидуа-Геркулеса были густо усеяны божественными телами, уже обузданными и утомлёнными. Прекрасные просительницы нетерпеливо ожидали своей очереди.

Никто не подозревал, что Птибидуа, прикрыв веки, блуждает по переполненным гаремам. Все считали его человеком не лишённым странностей и чиновником скорее посредственным, чем способным. Должность заместителя начальника бюро была вершиной его карьеры. Да он и сам знал об этом. Птибидуа проявлял рвение только в самых исключительных обстоятельствах. А в этих случаях рвение его имело характер мщения роду человеческому (каковое являлось его вторым любимейшим занятием). Птибидуа хотел бы обладать могуществом. Не имея оного, он пользовался крохами выпавшей на его долю власти таким образом, что делал государственные учреждения поистине смехотворными, заставляя их играть роль предельно глупого и злонамеренного провидения. «К чему стесняться, если всё так нелепо! Жизнь – мешок с лотерейными билетами. Пускай всё решает случай».

Применяя эту доктрину к решению государственных дел, он изобрёл систему, «дававшую слепому случаю возможность иногда творить добро». В маленьком кафе, куда он постоянно заходил с неким Кузине, курьером его канцелярии, Птибидуа разыгрывал в карты решения, которые ему предстояло принять от имени министра внутренних дел. Это придавало шутовскую привлекательность карточной игре, где не делались денежные ставки, так как оба противника были бедны.