Клоны - [22]

— Я не могу оставить Лайму сейчас, когда она…

— Когда она — что?

— Мне нужно с ней встретиться.

— Конечно, — облегченно сказал Бредихин. Он опять одержал победу. — Поговори с мисс Тинсли. Объясни: в ее интересах не распространяться о том, что она видела. Только прошу тебя, Леня: не отключай телефон. Я займусь переоформлением билетов, а Витя — погрузкой аппаратуры. Кстати, через час у меня встреча с Хаскеллом.

— Что вы ему скажете? — спросил Леонид, думая о своем.

— К сожалению, — сухо сказал Бредихин, — нам опять удалось получить только верхние пределы переменностей. Но эти верхние пределы позволили на порядок уменьшить величины ожидаемых потоков, что накладывает важные ограничения на параметры излучения аккреционных дисков вокруг черных дыр. Ты что-нибудь имеешь против такой формулировки?

— Ничего, — покачал головой Леонид. — Если бы не сигнал…

— Поговорим дома. О нелепой цепи случайностей.

— Не произошло ни одной случайности! Действует квантовый антропный принцип для грозди вселенных!

— Поговорим дома. — Бредихин повернулся к Леониду спиной.

* * *

Телефон Лаймы не отвечал. Когда Леонид уходил, она собиралась выспаться. Не слышит звонка? «Отчего ты нервничаешь? — успокаивал себя Леонид, в очередной раз набирая номер. — Спит, значит, все в порядке».

Он знал — что-то произошло.

Леонид звонил в дверь и стучал, на шум выглянул сосед — всклокоченный молодой человек в майке навыпуск с изображением попугая. «Вам Лайма нужна? Она ушла. Ну… довольно давно, я на часы не смотрю».

В библиотеке за знакомым столиком сидел чернокожий господин в синем костюме и при зеленом галстуке, изучал текст на экране компьютера. Лицо показалось Леониду знакомым, кто-то из сотрудников радиообсерватории.

На площади перед библиотекой он долго стоял, пытаясь понять, что с ним происходит. Разве Лайма обязана ему докладывать? Кто он ей, в конце концов?

Лаймы не оказалось ни в приемной директора (что ей там делать?), ни в кафе Альваро («Мисс Тинсли сегодня не заходила»), и ощущение беды погнало Леонида к пункту проката машин — единственному в Ваймеа.

Ночную поездку он помнил плохо, положился на память рук. По Мамалахоа в сторону аэропорта, потом поворот налево, дальше указатель «кладбище». Ворота были широко открыты, и Леонид оставил машину перед газоном, нарушив правила парковки.

Лайму он увидел издалека и побежал. Девушка лежала на спине, вытянув в стороны руки. «Боже, — молился Леонид, — пожалуйста…»

Он встретил пустой взгляд и, не успев ужаснуться, увидел — впервые в жизни, — как взгляд становится осмысленным.

— Боже…

Лайма смотрела на Леонида внимательно и радостно — так смотрела Наташа в первые недели их знакомства.

Леонид поднял Лайму на руки и понес к машине, она прижалась лбом к его груди, бормотала «Боже, Боже…»

Леонид опустил Лайму на заднее сиденье и влез следом. Лайма откинулась на спинку, сцепила ладони.

— Боже, Леня, — Лайма говорила по-русски. — Пожалуйста, не оставляй меня больше одну, слышишь?

— Да, — Леонид поцеловал Лайму и повторил: — Да. Никогда.

— Том улетает завтра, сначала на Перейру, они будут там две недели, пройдут рекогницию, а потом — на Виртогу.

Перейра? Рекогниция? Виртога? О чем она?

Лайма положила голову ему на плечо, говорила, он не прерывал, слушал, пытался представить, что она чувствует. Том улетит на Перейру (Где это? Что?), и она избавится, наконец, от мучительного состояния неустойчивости…

О чем он?

— Я поступила, как ты советовал. Поехала с Томом в Картегу, мы сидели на веранде, той, где были с тобой, помнишь? Конечно, помнишь, длинный стол с палиями, в углах марсианские клеги, не знаю, как их вырастили в нашем климате, мы сидели друг против друга, и Том сказал: «Все между нами кончено, Лайма?» Я сказала: «Это твои слова». «А на самом деле…» — он уцепился за недоговорку, и мне пришлось ответить: «Да, все между нами кончено». Он сказал, помолчав: «Ты будешь смотреть старт?» «Да», — сказала я. «Спасибо». Он повторял: «Спасибо, спасибо», будто что-то в нем сломалось. Я… прости, Леня… я поцеловала его в губы, и он замолчал. Это… так было нужно.

— Я понимаю, — пробормотал Леонид. Ему казалось, или он действительно понимал?

— Он хотел… То есть, я поняла, что… В последний раз. Но я не смогла. Мы стояли в дверях, он положил руки мне на плечи, а я была, как камень, понимала, что это дурно, ему завтра лететь… Но я не могла, Леня. Повернулась и ушла. Он смотрел мне вслед, я чувствовала, пока шла к машине, и даже в воздухе его взгляд касается моего затылка. А дома… Я искала тебя, не могла оставаться одна, я тебе сто раз звонила, а ты не отвечал, почему ты не отвечал, Леня?

— Я не…

— Только не говори, что не слышал, я посылала когнитивные запросы, ты не хотел со мной говорить? Ты не должен ревновать меня к Тому, почему ты так поступил со мной? Я решила, что ты у Маркито, но он сказал, что не видел тебя со вчерашнего вечера, ты был, по его словам, не в себе и… Я подумала, ты меня бросил, потому что я и Том… но ты не мог так… Между нами ничего не было, он хотел, да… Получилось плохо — и с ним, и с тобой. Прости.

— Лайма…

— А потом я поехала на кладбище. На могилу мамы. Мне нужно было с ней поговорить.