Клочок земли - [42]

Маорийцы, по словам одного из исследователей того времени, убедились, что «великим богом белых людей является ружье». Вместе с тем была взята на вооружение и библия. За десять-пятнадцать лет большинство маорийцев было обращено в христианство. Маорийцы стали порывать с былым укладом, но достойного места в новых условиях жизни не нашли.

Кроме искателей наживы, мечтавших об обогащении, среди первых колонистов были и свободолюбивые, стремящиеся к независимости люди, прозябавшие в своей стране в нужде и голоде и надеявшиеся на новых землях зажить по-человечески. Их настроения и надежды нашли отражение даже в литературных произведениях. Так, один шотландец, переселившийся на новозеландские острова, писал:

Когда я приехал в эту страну,

Я был и голодным и нищим,

Я ведал только нужду одну,

Кормился «общинною пищей».

Теперь мне, пожалуй, не страшен сам черт,

Не страшен мне мэр и не страшен лорд:

Угрозам ничьим не внимаю,

Я хлеб свой ем и сыр я ем,

И шляпы своей ни перед кем

С поклоном не снимаю.

Но это ощущение независимости было весьма кратковременным. Вскоре выяснилось, как пишет новозеландский историк К. Синклер, что политика в Новой Зеландии, «как и в Великобритании, оставалась прерогативой людей состоятельных», а «эффективная власть принадлежала владельцам собственности…» В Новой Зеландии начала бурно развиваться капиталистическая экономика. «Господство богатых» осталось непоколебленным и на новых землях. В Новой Зеландии нашлись свои «идеологи», ни в чем не уступавшие рьяным реакционерам их старой родины.

Английский писатель Энтони Троллоп писал о том, что «из всех Джон Булей новозеландские являются самыми ярыми». Новозеландский литературовед профессор Маккормик считает, что в течение долгого времени литературная Новая Зеландия, подобно политической и экономической, стремилась быть самым покорным отпрыском Англии. Перелом в области литературы произошел примерно в 90-х годах прошлого века. Новозеландская литература далеко не сразу обрела свой национальный характер.

Любопытна история первого «романа» о Новой Зеландии, написанного человеком, никогда не бывавшим в ней. Эта книга под названием «Далекий дом, или Семья Грэхем в Новой Зеландии» была написана англичанкой Изабеллой Эймлер на основе писем, получаемых ею от родственников, выезжавших в новую колонию. Эта книга вызвала множество подражаний, сохранивших ныне интерес разве что для литературоведов и историков.

С точки зрения колонизаторов были написаны и многие из книг о «маорийских войнах».

Постепенно, по мере того как новозеландцы начали складываться в нацию, стала существенно меняться и литература.

После некоего эмбрионального периода, под влиянием все более усложняющегося социального бытия страны, наступила пора, когда простому описанию нравов и поверхностному морализированию должны были прийти на смену более глубокие произведения, отличавшиеся разной степенью художественности, но имевшие одну общую черту — стремление правдиво запечатлеть жизнь народа.

По мнению исследователей, формирование национального сознания у новозеландцев относится к тому периоду, когда появились новые поколения жителей Новой Зеландии, родившиеся в стране и не считавшие, подобно первым переселенцам, свое пребывание в ней временным. Впервые число родившихся в стране новозеландцев превысило число иммигрантов в 1890 году. Но, естественно, последствия этого сказались не сразу.

Стоит отметить, что в некоторых новозеландских рассказах представлена эта тема формирования новозеландцев в нацию. Таков герой новеллы Ф. Сарджесона «Рождение новозеландца» молодой иммигрант-далматинец. Герой рассказа писателя Кареджа «почти двадцать лет прожил фермером в Новой Зеландии», но не переставал думать об Англии, как о своей родине. «Сейчас он понял, что никогда не вернется в Англию, как намеревался вернуться ранее… Никогда, — повторял он, — я не вернусь на старую родину. Очень уж она далеко».

Но наиболее важную роль в становлении самобытной новозеландской литературы играет социальная тема, которая начинает занимать в ней немалое место.

Вопреки мечтаниям некоторых утопистов Новая Зеландия оказалась не «исключением» из правил, а обычной капиталистической страной; правда, преобладала в ней не тяжелая промышленность, а пищевая и другие отрасли, перерабатывающие сельскохозяйственное сырье. Люди труда упорной борьбой добились некоторых социальных завоеваний в стране.

Рост рабочего самосознания, деятельность профсоюзов, борьба с эксплуатацией, нищетой, расовым неравенством — все это находит свое отражение в художественной литературе Новой Зеландии и обогащает ее. Социальная тематика завоевывает свое место в новозеландской литературе, когда появляются произведения таких «писателей социального протеста», как Джон Ли, Робин Гайд (псевдоним писательницы Айрис Уилкинсон), Джон Малган. Особое значение имели годы кризиса. Проблематика и настроение 30-х годов наложили свой отпечаток и на произведения, появившиеся ряд лет спустя, но идейно связанные с периодом кризиса. Иногда время действия в этих произведениях — 30-е годы, подчас же они, не связанные с ними хронологически, ярко передают настроения тех лет, когда под влиянием кризиса все больше испарялись всякого рода реформистские иллюзии и надежды на «процветание».