Клинок войны - [63]

Через несколько минут настал черед Устнара стать добычей призрачного недруга из прошлого.

Дварф обходил древний саркофаг и вдруг с боевым кличем взмахнул топором. Устнар не отрывал взгляда от чего-то, чего никто, кроме него, не видел. Выкованный Баррой топор творил в священном покое хаос.

Он рассекал воздух и все, что под него подворачивалось, в погоне за врагом, который, видимо, прятался за любым укрытием. Дварф полосовал гобелены и картины, разбивал старые доспехи; он скинул с постамента непотревоженный столетиями каменный гроб, и тот распахнулся, рассыпав по полу хрупкие кости древнего Императора. Устнар пнул череп, разразился страшным проклятием и снова ринулся на неведомого врага, круша все на своем пути.

И опять Конрад ничем не мог ему помочь. Он пошел дальше, углубляясь в недра дворца, минуя склепы Императоров, что жили и умерли тысячелетие назад. Вскоре звуки битвы, ведущейся Устнаром, остались позади, будто она протекала где-то далеко… или давно.

Конрада пронзал холод, более леденящий, чем нес с собой туман, но в то же время по телу тек пот. Они с Литценрайхом переглянулись: должно быть, колдун тоже гадал, кто следующим падет перед тайными уловками дворца. Они пошли рядом и разделялись, лишь чтобы обойти постамент и звероподобного часового. Гвидо шел за ними по пятам.

– Пожалуйста! – взмолился вдруг Литценрайх.

Он упал на колени и смотрел вверх, в пустоту.

Колдун умолял, а сам уже вытягивал перед собой посох и насылал чары; он метил в невидимого врага, чтобы поразить того своей силой.

Комната вспыхнула ярким светом. По ней метались разноцветные молнии; они появились из воздуха и устремились к Литценрайху. Тот отражал их при помощи посоха, подобно тому, как парирует удары мечник. Потом он вскочил на ноги и нанес ответный удар; теперь молнии срывались с его посоха.

Находиться рядом с колдуном было еще опаснее, чем с Устнаром, и Конрад оставил его наедине с невидимым противником. Они с Гвидо заторопились к очередному покою смерти, потом к следующему. С каждой комнатой они отступали на шаг в прошлое, будто путешествуя во времени.

Пока не добрались до последних покоев, посвященных Сигмару.

ГЛАВА 15

О Сигмаре Молотодержце рассказывали больше легенд, чем о прочих Императорах, вместе взятых, но посвященная ему комната выглядела почти пустой. Сигмар основал Империю. Стены комнаты украшали бесчисленные фрески в его честь, но все картины и скульптуры были выполнены спустя много лет после смерти первого Императора. Он жил две с половиной тысячи лет назад, и никто не видел Сигмара с тех пор, как он проделал путь до ущелья Черного Огня, чтобы вернуть Гхал-мараз дварфам, – никто из людей. На постаменте, где следовало покоиться его останкам, лежала черная бархатная подушка, а на ней единственная оставшаяся от правления Сигмара реликвия – рукоять кинжала, с которым Император шел в бой у ущелья Черного Огня.

Конрад остановился у постамента. Идти больше было некуда – он добрался до последней поминальной комнаты, и вела в нее лишь одна дверь. Конрад огляделся. Он понимал, что судьба ждет его здесь. Сквозь витражное окно на потолке в покои заглядывала Моррслиб. Она стояла в зените в каждой из мириад комнат, хотя обычно проделывала свой путь по ночному небу довольно быстро. Но сегодня она застыла; время и вправду перестало существовать. Времени больше не было.

Конрад переглянулся с Гвидо. Пират вдруг наморщил лоб и недоуменно коснулся рукой губ. Он открыл рот, будто собираясь заговорить, и Конрад увидел, как шевелится его язык, но тут он понял, что видит не язык, а что-то коричневое, покрытое шерстью.

Изо рта Гвидо показалась голова крысы!

Щека пирата раздулась, лопнула, и из нее выглянула окровавленная морда другой крысы. Левый глаз запал внутрь, а из глазницы вылезла еще одна. Ее острые зубы пережевывали глазное яблоко.

Тело Гвидо затряслось, задергалось, и тут его разорвало изнутри. Во все стороны брызнула орда перепачканных кровью крыс: они вылезали из внутренностей, из груди, из рук и ног. За считанные секунды Гвидо пожрали изнутри, он превратился в ораву крыс, выстроившихся друг на друге в человеческий рост.

Конрад с ужасом наблюдал, как одежда и кортик Гвидо упали на пол. С визгом и писком крысы разбежались по комнате, попрятавшись по дырам в стенах.

Конрад не сомневался, что только что видел образец скейвенского колдовства. Имперские гвардейцы поклонялись Слаанешу, но в самое сердце дворца его завели слуги Рогатого бога.

Конрад крепче сжал в руке новый меч и только тут вспомнил, что пыль варпа в клинке добыта у скейвенов на Высоком мосту. Могло ли случиться так, что тех скейвенов намеренно принесли в жертву, чтобы заманить его в Альтдорф? И в конце путешествия по Рейку именно Гвидо, создание скейвенов, помог ему сбежать с пиратского корабля.

А теперь Конрад снова остался один, как часто случалось с ним в жизни. Во рту у него пересохло, влажные ладони скользили по рукояти, а сердце гулко колотилось в груди.

Его заманили в ловушку. Чтобы из нее выбраться, придется вернуться тем путем, каким он сюда пришел. Он обернулся – и увидел несущееся к нему уродливое существо. Оно появилось словно из воздуха, но более того, Конрад отказывался верить, что оно вообще может существовать.