Клиника смерти - [2]

А пока доктор Деммет сидел на своем табурете со стетоскопом на шее, с удовольствием освободив уши от посторонних предметов, и наблюдал, как хирург заканчивал операцию вплоть до последнего шва. Если никто не оставил тампона внутри тела, а за этим проследит сестра, тогда операция формально будет благополучно завершена, и последующее вскрытие не выявит никакой вины хирурга. Когда хирург в мрачном молчании вышел из операционной, Деммет встал, потянулся и отправился сообщать печальную новость родственникам покойного. В клинике Роблера считалось, что он делает это лучше всех.

Известно, что в больницах врачи инстинктивно избегают тяжелых больных и больше времени уделяют выздоравливающим. Даже в наше время медики еще только приступают к изучению проблемы собственного отношения к смерти пациента, к тому, о чем они веками старались не думать, хотя все остальные полагают, будто доктора со смертью на короткой ноге. Принято считать, что врачи склонны к состраданию, что это люди смелые и знающие. Немногим известно, что врач избегает говорить пациенту правду о его болезни не ради спокойствия больного, а ради собственного блага.

В отличие от коллег у Деммета с этим не было проблем. Он снял марлевую повязку, осмотрел в зеркальце свое спокойное, с орлиным профилем лицо на предмет случайного прыщика, пригладил рыжеватые, слегка тронутые сединой волосы, снял халат и направился в административный корпус отчитаться, как обычно, о проведении особой операции.

– Что на этот раз? Остановка сердца? – спросила Деммета изящная молодая женщина с темно-рыжими волосами и спокойными карими глазами. Это была Кэти Хал, заместитель администратора и директор фонда развития больницы или, другими словами, главный распорядитель благотворительных фондов.

– Да. Остановка сердца. Как раз в точку, – ответил Деммет. – А мне покоя не даст этот проклятый гольф! Понимаешь, когда я выбиваю мяч из песчаной ловушки…

– Клюшкой надо работать, как скальпелем, и тогда у вас получится, мяч сам полетит, куда тебе надо, – возразила мисс Хал.

– Конечно, полетит, если тренироваться по шесть часов ежедневно…

– Ты можешь играть, когда захочешь.

– Нет, я же не могу планировать время этих операций и вынужден делать их среди дня. А утром и вечером сейчас холодновато для гольфа.

– Многие врачи иногда работают и по двадцать четыре часа в сутки. Наша профессия плохо сочетается с отдыхом, Дэн.

– Если бы я искал легкой жизни, мне не пришлось бы сейчас спускаться в приемную, чтобы сообщить вдове… как ее там, что ее муж не перенес операцию по удалению аппендикса. Если дело пойдет так и дальше, ты скоро захочешь, чтобы у меня люди умирали от насморка.

– Ее зовут Нэнси Боулдер. Миссис Нэнси Боулдер. Ее мужа звали Джон. Джон Боулдер. Он работал в налоговой службе.

– К нам, кажется, попадает уже не первый их сотрудник. Это что, совпадение? – спросил Деммет.

– Не твоя забота, Дэн.

– Боулдер. Джон Боулдер, – повторил Деммет. – Если ко мне и дальше будут попадать такие люди, я вряд ли доживу до восьмидесяти.

– Дэн, давай лучше поговорим о гольфе. Если хочешь, могу дать тебе пару советов. Из песчаной ловушки лучше выбивать мяч так…

Деммет рассеянно разглядывал висящую на стене диаграмму, на которой была изображена большая красная стрелка, направленная на цель благотворительного фонда – доход в двадцать миллионов долларов. Стрелка показывала значительный прирост.

– Мне больше нравится бить по-другому, у меня свой стиль.

– Ты предпочитаешь красивую игру или результат?

– И то, и другое.

– Не оригинально, Дэн. Таковы все люди. Вырази вдове Боулдер соболезнования, и встретимся в гольф-клубе.

– Ты дашь мне фору? Три удара?

– Хватит с тебя и двух, – сказала Кэти Хал и улыбнулась ему той особенной улыбкой, которая заставляла мужчин слышать биение собственных сердец.

– Ты бесчувственный и неуступчивый человек, – сказал доктор Деммет.

– Вот-вот, никогда не забывай об этом, Дэн, – ответила Кэти Хал.

Когда доктор Деммет попросил старшую медсестру пригласить миссис Нэнси Боулдер, ожидавшую в приемной, та спросила:

– Еще один?

– Вы что же, завели реестр? – сурово спросил Деммет.

Сестра нарушила своим вопросом неписанный профессиональный кодекс, и она это понимала.

– Нет, доктор. Примите мои извинения.

– Принимаю, – сказал доктор Деммет.

В приемной Нэнси Боулдер объясняла пожилому джентльмену, что ему нечего волноваться, как вдруг услышала свое имя. Извинившись перед мужчиной, державшим в руках небольшой бумажный пакет, миссис Боулдер тихонько попросила сестру немного подождать.

– По-моему, вам хотят сообщить нечто важное, – сказала сестра.

– А для этого человека важно, чтобы его кто-то успокоил, – сказала Нэнси Боулдер. Он очень переживает за свою супругу. Ей сейчас делают операцию и…

– Это простейшая операция.

– Дело в том, что он так не думает, – сказала Нэнси Боулдер. – Он просто в ужасе. Я не могу оставить его. Еще минуту, пожалуйста.

Сестра со вздохом кивнула, и Нэнси Боулдер повернулась к своему собеседнику, который от волнения едва понимал ее слова.

– Послушайте. Я знаю, что для вас и вашей жены это очень ответственная операция. Для врачей тоже. Но ответственная еще не значит опасная. Они и делают такие операции именно потому, что они не опасны.