Клинические лекции по душевным болезням - [56]

Даже в постели В… продолжает ненужные движения. Вплоть до наступления сна он испытывает потребность хоть как-то, но двигаться: мускулами брюшной стенки, бедром, рукой и т. д. Сон — единственное, что способно прекратить эту бесконечную суету, при которой больной присутствует как бы в качестве стороннего наблюдателя и, хотя находится в ясном сознании, не в состоянии ни на минуту прервать ее.

Этот больной, настоящий сгусток разной по своему характеру патологии, представляет собой законченный образец цереброспинальной дезинтеграции. Его состояние, впрочем, можно улучшить: ему назначили для этого общеукрепляющую терапию и бромиды, каждый день он получает холодный душ веером.

Необходимо добавить кое-что о его родственниках по восходящей линии: это дополнит его историю и выявит признаки, которые он получил от них механизмом прямой и сходной передачи. Мать его была психически неустойчива, неуравновешенна, предельно эмоциональна, она всегда страдала тремором. Если на нее смотрели, она не могла провести прямой линии. В течение уже длительного времени она обнаруживает страх соприкосновения, особенно — с предметами из меди: она не может дотронуться до подсвечника, дверной ручки, если они сделаны из этого металла. Она держала бакалейную лавку и всякий раз охватывалась жгучей тревогой, когда должна была взять в руки медную мелочь: она с трудом принуждала себя сделать это и тут же шла мыть руки. Если она сидела за столом, то ничто на свете не могло заставить ее подняться и дать клиенту сдачу, потому что после этого немедленно бы последовали бесконечные омовения. Другой ее страх (который, вообще, часто сочетается со страхом соприкосновения) — это страх перед собаками. У м-м В… он доходил до крайних степеней паники: на улице она поворачивала и шла назад при виде самой безобидной собачонки, а находясь дома и слыша лай на улице, тут же запиралась на ключ. К страху перед собаками присоединился безрассудный страх бешенства: она не выходит из дома в теплое время года, потому что где-то слышала, что жара способствует распространению этого заболевания среди животных. Сегодня м-м В… страдает дрожательным параличом. Шестеро ее братьев и сестер также представляют собой черты психической неустойчивости, но без определенных очерченных синдромов. Один из них отличается взрывчатостью, склонностью к насилию. У него есть дочь, которая сама ничем не примечательна, но ее ребенок страдает тиками. Наконец, лицевые тики отмечены еще у одного кузена и кузины больного.

Набл. V

Ономатомания (копролалия, слова компрометирующего содержания), меланхолический бред.

M-м Р… поступила в приемный покой 20 февраля 1886 г. Ей 69 лет, она в течение 6 месяцев и впервые в жизни стала жаловаться на ряд обсессивных и импульсивных расстройств — в это же время у нее развился приступ депрессивного бреда. У нее имеется расходящееся косоглазие справа: оно у нее с рождения. В последние несколько лет умственные способности ее снизились, она стала хуже справляться с домашней работой, дочь должна помогать ей по хозяйству. За полгода до поступления к нам у нее исподволь развилась тоска и тревога, она начала высказывать идеи преследования: ей казалось, что против нее что-то замышляется, ее хотят убить; она слышала голоса, ей говорили: «Тебе отрежут голову, тебя раскачают и бросят в воду» и т. д. Эти депрессивные идеи отчасти связаны с феноменами другого рода: обсессиями и особенно — навязчивым произнесением некоторых слов и фраз, которые подвергаются затем бредовой переработке и становятся отправной точкой бредообразования. Она произносит, будучи не в силах удержаться от этого, ругательства вроде: «верблюд», «корова», «задница». Эти непристойности вторгаются в ход ее мыслей и почти тут же срываются с ее уст — больная не успевает остановить их произнесение. Иногда они как бы затихают у нее на губах — она шепчет их почти мысленно, но испытывает облегчение, если хоть как-то их артикулирует. Бывает и так, что остается одна обсессия — больная оказывается способна прервать речевой процесс волевым усилием. В таких случаях, готовая уже произнести слово, которое просится у нее с языка, она вскакивает и говорит: «Я должна была сказать его, но удержалась, удержалась!» На примере этой больной можно, следовательно, проследить фазы, которые проходит навязчивость, прежде чем стать импульсивностью: 1) существует одна лишь мысленная обсессия, 2) имеется начало осуществления импульсивного акта и 3) слово «вылетело», законченное импульсивное расстройство сменило собой навязчивое. Бывает и еще один вариант: слово доходит до губ, но не идет далее, а больной кажется, что она его произнесла — она даже слышит, как оно отозвалось в отдаленных местах: в камине, на улице. Она в самом деле считает, что вымолвила его, потому что говорит: «Вот оно и выскочило». Обсессии и импульсивные акты сопровождаются, как это всегда бывает, соматическими реакциями. Когда обсессивное слово возникает в ее сознании, у нее появляются неприятные ощущения в желудке — она говорит, что оно, без всякого участия (ее стороны, поднимается от желудка к губам; как только она произносит его вслух, сразу чувствуется облегчение. Ее словесные обсессии далеко не всегда столь безобидны и элементарны. Иногда больная начинает считать, что каждое оброненное ею слово способно принести вред окружающим. Тогда каждое из них — как бы проклятие, которое она насылает на того или иного человека. Она называет себя в такие минуты «презренной тварью», приносящей несчастья родственникам и близким. Ей кажется, например, что она сказала, что ее дочь живет во внебрачной связи со своим другом, и эти слова привели к осуждению их обоих. Такие навязчивые представления, являющиеся следствием словесных навязчивостей, сопряжены с депрессией, которая сопровождается идеями самообвинения и наказания ее правосудием. Она даже намеревалась обратиться в префектуру, чтобы освободить молодого человека, который, вследствие ее клеветы и колдовского наговора, был будто бы арестован. Дважды, наконец, она хотела покончить с собой — выброситься из окна и вскрыть себе вены. Обсессии в данном случае дают материал для депрессивного бредообразования — путем бредовой интерпретации их нездоровым мозгом. Поступив в больницу 20 февраля 1886 г., больная вскоре перестала высказывать бредовые идеи, но продолжала жаловаться на навязчивости, которые описывает ярко и образно. Ономатомания останавливается у нее сейчас на стадии простой обсессии, импульсивные действия не развиваются далее первой фазы: больная шевелит губами и, если и произносит слова, то не настолько громко, чтобы другие могли ее услышать.