Клинические лекции по душевным болезням - [10]

Было бы глубочайшим заблуждением рассматривать каждого эпилептика как душевнобольного: мы на каждом шагу сталкиваемся в обществе с людьми, страдающими большими припадками или вертижами и не представляющими в промежутках между приступами никаких психических отклонений, сохраняющими всю полноту умственных способностей — лишенными даже того трудного характера, одновременно возбудимого и вязкого, который столь многим из больных свойствен. Но так бывает далеко не всегда: многие эпилептики, непосредственно перед приступом или сразу после него, обнаруживают выраженные психические расстройства вполне определенного и специального свойства, о которых мы уже упоминали и к изучению которых сейчас приступим. Эти расстройства могут быть очень короткими и представлять собой тогда так называемое быстротечное помешательство (folie momentanee), но могут быть и достаточно продолжительными и обозначаются тогда как эпилептическое помешательство (folie epileptique). Расстройства эти случаются чаще всего после припадка, но могут ему и предшествовать.

Быстротечное помешательство

Когда оно предшествует приступу, психический продром обычно выражается в изменении настроения, тяжести в голове, беспричинной грусти, неспособности к работе, беспокойстве, подавленности. Больной может при этом вести себя по отношению к окружающим вызывающе, проявлять агрессию или, что случается много реже, выглядеть, напротив, особым образом довольным и повеселевшим.

Нельзя смешивать это состояние с аурой, хотя в каком-то отношении они родственны. Оно отличается от ауры большей длительностью: аура — феномен почти мгновенный, а названные продромы могут длиться несколько часов кряду. Эпилептики, как было уже сказано, обнаруживают в такие моменты повышенную возбудимость и могут прибегать к насильственным действиям в отношении лиц, к которым питали раньше неприязненные и мстительные чувства; при этом они в той или иной мере осознают свое поведение и потом о нем помнят. Если сознание помрачается в большей степени, то по миновании определенного рубежа, поступки их делаются полностью неосознанными: в этом состоянии они нападают уже и на тех, на кого прежде не считали себя вправе жаловаться — агрессия их возбуждается галлюцинациями и обрушивается на всех и всё без разбору.

Бред

Бред, сопровождающий приступ, может быть связан не только с судорожными припадками, но быть и следствием абсанса, petit-mal, или вертижа, при котором наблюдаются лишь единичные мышечные подергивания. Он может полностью замещать собой судорожный приступ: в случаях, когда последний, сведенный к едва уловимому абсансу проходит незамеченным или же когда пароксизм протекает без каких-либо телесных компонентов, без вазомоторных и иных расстройств: эпилептический разряд в таких случаях ограничивается чисто психическими, высшими корковыми центрами.

Эти пароксизмы бреда, развивающиеся обособленно, без обычного соматического сопровождения, составляют то, что принято называть ларвированной эпилепсией. Расстройство деятельности мозга, хотя и ограниченное таким образом, не делается от этого менее грозным: психические расстройства имеют ту же силу и тяжесть, что и при обычной эпилепсии. Более того, опыт показывает, что вертижи и абсансы, выглядящие внешне наиболее благополучными, сопряжены, вместе с тем, с более глубоким и быстрее развивающимся воздействием на интеллектуальные функции больных, чем развернутые судорожные припадки. Как бы то ни было, бред во всех случаях полностью лишен сознательного начала, повторяется у одного и того же больного каждый раз одинаково и, в отличие от всех других видов помешательства, развивается почти мгновенно и столь же резко заканчивается.

Именно такие явления наблюдались у юноши 18 лет, прежде никогда не страдавшего судорожными приступами: его психические расстройства, имеющие интермиттирующее течение, позволяют предположить у него эпилептическую природу заболевания.

Однажды ночью, в грозу Филибер поднялся с кровати и заходил по комнате; он все более возбуждался и все громче говорил вслух, считая в эту минуту, что присутствует при сотворении мира; на уговоры матери, пытавшейся успокоить его, он не обратил никакого внимания и в пять часов утра спустился босой вниз: вооруженный ножом, который подобрал на кухне. Он выходит из дома и идет куда глаза глядят, не разбирая пути и нападает на неизвестного ему рабочего, который имел несчастье повстречаться ему на улице. Держа в руке окровавленный нож, он идет дальше: громко молясь, жестикулируя и декламируя что-то бессвязное, совершенно отстраненный от всего, что его окружает. При поступлении в больницу Св. Анны он находится в состоянии резчайшего возбуждения, взгляд его дик и яростен, он бросается на людей, крушит все, что попадается ему под руку. Временами он останавливается с устремленным в одну точку взглядом, поднимает голову и замирает в состоянии экстаза. По истечении шести дней приступ закончился, к больному вернулись спокойствие и ясность мысли, но он ровным счетом ничего не помнил из происшедшего.

Этот пароксизм маниакального бреда с острым началом и столь же скорым разрешением, с глубоким помрачением сознания на время приступа, с религиозно-мистическим характером бреда, следует безусловно отнести к эпилептической болезни: это ее ларвированная форма. Действительно, при рассмотрении прошлого больного выявилось, что он и ранее был подвержен состояниям особого недомогания, сопровождавшимся быстротечными психическими расстройствами, под влиянием которых он совершал бессознательные фуги (побеги): уходил из дома, бродяжничал и возвращался домой иногда лишь после двухдневного отсутствия — всякий раз изнуренный и не способный дать отчет в том, что делал все это время. В настоящее время Филибер полностью владеет собой и крайне удручен тем, что страдает расстройствами, которые столь неожиданным образом лишают его контроля над собственными поступками. Расстройства эти не что иное как вертижи: по всей вероятности, острому помешательству предшествовал такого же рода приступ.