Клеймо зверя (сборник) - [14]

Но миссис Вансейтен было не до объяснений и не до бесстрастных отповедей; она стала на колени перед миссис Боулт.

– Ах вы негодяй! – выкрикнула она. – Неужели все мужчины такие? Помогите мне отнести ее в мою комнату… Ведь она рассекла себе лицо о стол. Ах, да замолчите же наконец и помогите мне отнести ее! Я ненавижу вас и ненавижу капитана Каррела. Поднимите ее осторожно; а теперь… уйдите! Уходите прочь!

Боулт отнес жену в спальню миссис Вансейтен и, не дожидаясь новой вспышки гнева и отвращения со стороны этой дамы, удалился, нераскаянный и пылающий ревностью. Значит, Каррел ухаживает за миссис Вансейтен… Собирается нанести Вансейтену такое же тяжкое оскорбление, какое он нанес Боулту… и тут Боулт поймал себя на том, что ему хотелось бы знать, упадет ли в обморок миссис Вансейтен, если услышит, что ее любимый отрекся от нее.

Он все еще думал об этом, как вдруг на дороге показался скачущий галопом Каррел и, сдержав коня, весело крикнул:

– Доброе утро! Как всегда, ухаживали за миссис Вансейтен, а? Плохое занятие для степенного, женатого человека. Что скажет миссис Боулт?

Боулт поднял голову и медленно проговорил:

– Ах вы лжец!

Каррел изменился в лице.

– Что такое? – быстро спросил он.

– Ничего особенного, – ответил Боулт. – Моя жена сказала вам, что вы оба вольны отправиться куда угодно? Она была так любезна, что объяснила мне положение дел. Вы, оказывается, мой верный друг, Каррел, не так ли?

Каррел крикнул и попытался составить какую-то дурацкую фразу насчет своей готовности дать «удовлетворение». Но чувство его к этой женщине умерло, выдохлось в период дождей, и мысленно он бранил ее за ее непозволительную болтливость. Ведь так легко было бы порвать связь мягко и постепенно, а теперь на шею ему навязалась…

Голос Боулта прервал его мысли:

– Не думаю, что, убивая вас, я получу хоть какое-нибудь удовлетворение, и совершенно уверен, что вы не получите ни малейшего, убив меня.

Потом ворчливым тоном, до смешного несоразмерным его обиде, Боулт добавил:

– Очень жаль, что у вас не хватает порядочности остаться с женщиной, раз уж вы ее заполучили. Вы и ей тоже верный друг, не так ли?

Каррел долго и серьезно смотрел на него. Он уже переставал что-либо понимать.

– Что вы этим хотите сказать? – промолвил он.

Боулт ответил – скорее самому себе, чем Каррелу:

– Моя жена только что пришла к миссис Вансейтен, а вы, видимо, сказали миссис Вансейтен, что никогда не любили Эмму. Очевидно, вы солгали, по своему обыкновению. Какое вам дело до миссис Вансейтен или ей до вас? Хоть раз в жизни постарайтесь сказать правду.

Каррел, не моргнув глазом, выслушал двойное оскорбление и ответил другим вопросом:

– Продолжайте. Что случилось дальше?

– Эмма упала в обморок, – просто ответил Боулт. – Но слушайте-ка, что именно вы говорили миссис Вансейтен?

Каррел расхохотался. Миссис Боулт своим необузданным языком разрушила все его планы; но, по крайней мере, он теперь имел возможность отомстить человеку, в глазах которого попал в унизительное и позорное положение.

– Что я говорил ей? Как вы думаете, с какой целью мужчина лжет подобным образом? Если я не очень ошибаюсь, я, вероятно, говорил почти то же самое, что и вы.

– Я-то говорил правду, – отозвался Боулт, и на этот раз обращаясь скорей к самому себе, чем к Каррелу. – Эмма сказала мне, что она меня ненавидит. Она не имеет прав на меня.

– Еще бы! Конечно, нет! Ведь вы ей всего-навсего муж. А что сказала миссис Вансейтен, когда вы положили к ее ногам свое освободившееся сердце?

Задавая этот вопрос, Каррел чувствовал себя почти добродетельным.

– Это не имеет значения, – ответил Боулт, – и… не ваше дело!

– Нет, мое! Говорю вам, что мое! – начал Каррел без всякого стеснения.

Речь его была прервана взрывом хохота, вырвавшимся у Боулта. Каррел на секунду умолк, но вдруг тоже расхохотался и хохотал долго и громко, трясясь в седле. Неприятно оно звучало, это невеселое веселье двух мужчин на длинной белой полосе Наркарской дороги. В Кашиме не было посторонних, но, будь они здесь, они подумали бы, что плен в Досехрийских горах свел с ума половину европейского населения станции. Но вот хохот резко оборвался. Каррел заговорил первым:

– Ну, что вы собираетесь делать?

Боулт посмотрел на дорогу, потом на горы.

– Ничего, – спокойно проговорил он. – А какой толк? Все это слишком скверно, чтобы что-нибудь делать. Придется нам продолжать прежнюю жизнь. Конечно, я волен называть вас мерзавцем и лжецом, но нельзя же мне ругать вас бесконечно. Кроме того, не думаю, чтобы сам я был намного лучше. Ведь уехать отсюда мы не можем. Так что же остается делать?

Каррел окинул взглядом кашимскую мышеловку и не ответил ни слова. Оскорбленный муж снова принялся высказывать свои необычные суждения:

– Поезжайте и поговорите с Эммой, если хотите. Бог свидетель, что мне нет дела до ваших поступков.

Он пошел вперед, а Каррел тупо глядел ему вслед. Каррел не поехал ни к миссис Боулт, ни к миссис Вансейтен. Он сидел в седле и думал, а пони его щипал траву на обочинах.

Стук приближающихся колес привел его в себя. Миссис Вансейтен везла домой миссис Боулт, бледную, измученную, со ссадиной на лбу.