Клеймо змея - [2]

В мгновения душевной смуты Владыка Скипетра призывал к себе своих маленьких сыновей и гладил их по головкам. Тонкие руки Цеенор-Зера с перепончатыми ладонями скользили по теплым, чуть влажноватым гребням наследников, покрытым изящной росписью золотистых прожилок, и спокойствие постепенно ниспускалось на него, как дар всемогущих богов.

И сейчас, когда толпы атлантов ворвались во двор, властитель Валузии понял, что помочь ему может только прикосновение к своим сыновьям. Он пересек комнату и подошел к одной из треугольных дверей.

В каждом из покоев дворца из черного мрамора таких дверей можно было насчитать восемь, все они были треугольной формы и абсолютно черного цвета. Дворец, снаружи напоминавший кристалл, стоящий на острие, и внутри представлял собой кристалл. Мудрейшие валузийские архитекторы разрабатывали его проект, сохраняя в полном секрете головоломную планировку. Из одной залы можно было попасть в четыре других, но расположенных в разных уровнях. Эти покои соединялись между собой наклонными лестницами-туннелями, а четыре других двери вели в запутанную паутину лабиринта, серпантином проходящего внутри дворца. Незнакомый со всеми секретами скорее сошел бы с ума, нежели выбрался бы когда-нибудь из темных коридоров, скрывавшихся за множеством дверей.

Цеенор-Зера приблизился к мраморному треугольнику, нажал одну из многочисленных змеиных головок – эти медные медальоны с обеих сторон окаймляли грани проема, – и дверь послушно подалась, отъехав в сторону.

– Цес! Зеер! Отец ждет вас! – резким скрипучим голосом крикнул он наверх по-валузийски. – Спускайтесь к Владыке Скипетра!

Атланты запрещали простым валузийцам говорить на своем родном наречии, и только члены правящей династии могли спокойно произносить слова на древнем языке, не опасаясь немедленной кровавой расправы. После того как завоеватели однажды заблудились в лабиринте, они старались не переступать порога дворца-кристалла. Тогда они искали Сокровищницу, небольшую залу без окон, вместившую в себя все несметные богатства Валузии, и Цеенор-Зера приказал сложить сотую часть всех драгоценностей в обыкновенную комнату, представив ее именно Сокровищницей. Атланты сначала обрадовались, обнаружив эту залу, но потом их вождь, черноволосый гигант с голубыми глазами, заподозрил что-то неладное, он приказал своим людям обыскать дворец, и эти атланты сгинули бы в лабиринте, если бы Цеенор-Зера не позволил себе спасти их от смерти. С тех пор во дворце можно было спокойно разговаривать на родном наречии, не опасаясь быть услышанным.

Раздался легкий шелестящий шум, и сверху из своей опочивальни по лестнице сбежали его сыновья, похожие друг на друга как две капли росы.

Иаг-Алта сразу после рождения близнецов с прискорбием сообщил Владыке, что это недобрый знак. Цеенор-Зера тогда вспылил и приказал посадить придворного мудреца в бамбуковую клетку, но вскоре после этого пришло известие о том, что первые широкогрудые корабли атлантов показались у берегов королевства.

Глядя на близнецов, Цеенор-Зера вспомнил свое детство.

«Ты самый красивый… ты самый счастливый…» – шептала ему тогда мать, и ее тонкий, чуть раздвоенный язык так сладко трепетал около его ушка. Полулюди-полузмеи думали, что созданы для радости и блаженства, но боги жестоко посмеялись над ними – в вихре кровавого веселья они сначала отдали Валузию на разграбление жестоким атлантам, а потом бросили в пасть Катастрофе.

Цеенор-Зера стоял перед узким окном и гладил гребни своих сыновей-близнецов. Он не смог бы рассказать им, когда именно началась история царственного народа, когда именно Великолепный Цатогуа сошелся на ложе с обыкновенной девушкой Земелой. Но Цеенор-Зера предчувствовал, что история Валузии может завершиться очень и очень скоро.

Внезапно близнецы вскрикнули от ужаса и прижались с обеих сторон к отцу.

Ошеломляющий удар грома точно расколол могильное небо надвое, и из огромной трещины в небесах вырвались огненные потоки. Молнии обрушились на деревянные постройки, вспыхнувшие в одно мгновение, как сухие листья. Ветер стремительно начал раздувать пожар, и потоки жирного дыма, смешиваясь с пылью, уже заволакивали все вокруг.

Цеенор-Зера почти ничего не мог различить и плохо понимал, что происходит. Невольно он отодвинул от себя сыновей, и его острые овальные ногти в бессильной ярости скользили по черному мрамору, не оставляя, конечно, ни малейшего следа на гладкой поверхности полированного камня. Едкий дым и пыль вызывали у него судорожный кашель, глаза Владыки слезились, но он не мог заставить себя отойти от окна и продолжал всматриваться в серо-черное марево, наполненное жутким воем ветра и яростными криками атлантов, рвущихся на Холм из Нижнего города.

Дворец, словно выточенный из одного колоссального куска черного мрамора в виде многоугольного кристалла, стоял на самой вершине холма. Никто не мог объяснить, как это гигантское сооружение может удерживаться на одной точке, остром угле, в котором сошлись восемь треугольных плоскостей. Но дворец всегда возвышался над городом, вселяя в его жителей веру в священную силу королевской династии.