Клеймо - [23]

Адвокат левым глазом покосился на Бена.

— После того как я целый день обсуждал этот вопрос с адвокатом Эриксона, могу заверить: они думают иначе. И готовы начать войну.

Бен в долгу не остался:

— Кажется, вы кое-что упустили. Маккена чертовски хороший терапевт, он занимался своей работой. Его не в чем упрекнуть. А сейчас, видите ли, отстраняют от дел, потому что Генри решил помириться с ублюдком, заслужившим хорошую взбучку.

Адвокат коснулся руки Генри:

— Давайте вспомним, что случилось. Ваш доктор возомнил себя присяжным, судьей и исполнителем приговора. Подумайте хорошенько. Даже если травмы женщины и девочки явились следствием физического насилия, разве можем мы знать, что виноват Эриксон? Верно лишь то, что мистер Эриксон появился в отделении неотложной помощи в расстроенных чувствах. И неудивительно: избили его жену и дочь. Как тут не расстроиться?

Бен потер лоб; в висках стучало.

— Я один тут, что ли, понимаю, что происходит? Эриксон избил жену и ребенка. Его адвокат находит уловку и дискредитирует обидчика. Устраивает дымовую завесу, а мы ему подыгрываем.

— В травматологии работа очень нервная, — возразил адвокат. — Возможно, Маккена на мгновение потерял контроль над собой.

— Что за чепуху вы несете! — пробормотал Бен.

— А что, если это наследственное? — предположил Барнсдейл, осторожно сняв с рукава ниточку, словно имел дело с токсическими отходами. — Похоже, Люк Маккена склонен съезжать с катушек так же, как и его отец.

Калеб Фаган не выдержал:

— Оставьте отца в покое!

— Это еще почему? — удивился Барнсдейл. — Человеку дают возможность осуществить свои замыслы, а он не подчиняется ни единому правилу. Да Элмер просто обуза для больницы, а теперь еще и сын пошел по стопам родителей.

Генри не упустил случая лягнуть главу отделения инфекционных болезней. Ведь Элмер образцовый профессор педиатрии. Утверждать же обратное — все равно что заявить: Квазимодо, превратившийся в статного красавца, намного привлекательнее с горбом.

— Если бы Элмер уделял административным вопросам хотя бы толику того внимания, которое тратит на покер и ставки в тотализаторе, — добавил Генри, — больница купалась бы в деньгах.

Увы, как ни противно, но Барнсдейл был прав. Вместо того чтобы заполучить золотую жилу, Университетская детская вылетела из плей-офф в игре за вакцину против гриппа лишь потому, что Элмер не смог заставить Тарталью подписать рабочий контракт.

— Генри, давайте закругляться, — сказал Калеб, глядя на часы. — Уже поздно, и мы отклонились от темы.

Один из немногих, Калеб Фаган в борьбе с Барнсдейлом располагал весомыми аргументами. Он исправно обеспечивал больницу грантами, которые составляли добрую четверть статьи бюджета на Исследования, а его репутация открывала двери в тонкую сферу международной политики по охране здоровья.

К тому же он был давним другом Элмера и партнером по исследованиям: как иммунолог, внес серьезный вклад в его фундаментальную работу по вакцине. Кто и имел право пенять Элмеру за разгром, учиненный «Зенаваксом», так это Калеб.

На щеках Барнсдейла заиграл гневный румянец, однако воспоминания о «Зенаваксе» тут были ни при чем. Раздражало то, что эти двое ему не подвластны: Элмер слишком забывчив, а Калеб чрезмерно влиятелен.

Барнсдейл просто напыщенный осел. На себя бы посмотрел. Заурядный детский хирург в недавнем прошлом, он за этим столом был последним в очереди порассуждать о чьей-либо профессиональной компетенции.

Бен колебался между презрением и жалостью к этому человеку. Генри не всегда был таким занудой. Похоже, что его покинули ангелы-хранители, когда несколько лет назад в результате автомобильной катастрофы скончалась жена.

С другой стороны, в мире немало людей, которые после подобной трагедии не отдаются горечи утраты. Бен посмотрел на Калеба, у которого единственный ребенок умер от наследственной болезни. В редкие минуты, когда речь шла о сыне, боль проступала на его лице, как тавро. И он не выплескивал в отличие от Барнсдейла душевные муки на других.

Послышался сигнал интеркома.

— Доктор Барнсдейл, извините за беспокойство, — сказала секретарша. — Вам звонят.

— Скажите, что я занят, — зло ответил Генри.

— Я объяснила, что у вас заседание, сэр. Но они утверждают, что вы сами просили прервать вас, если что.

— И кто же это?

— Консульство Гватемалы, сэр.

ГЛАВА 12

Люк открывал кабинет, когда из-за угла вылетел хирург-ординатор, проворно увернулся и помчался вниз, к холлу, — в Первую травму.

Сегодня в отделении неотложной помощи все разговоры сводились к ссоре Маккены с футболистом и убийству Кейт. В обеденный перерыв, чтобы избежать пересудов, Люк удалился в кабинет, где упал в кресло, не закрыв за собой дверь.

Болтуны и сплетники пришли к взаимному консенсусу: Кейт стала жертвой случайного разбоя. Люк все еще пытался убедить себя, что так и есть. Может, он перемудрил? Или сумбурные чувства к девушке — сиюминутная привязанность, досада и разочарование — затуманивают рассудок?

В любом случае убийство Кейт, драка с Эриксоном, странная смерть гватемальского мальчика — столько всего за одни сутки! Возможно, он ищет логику там, где ее нет.